Две зимы и три лета (Пряслины - 2)   ::   Абрамов Федор Александрович

Вернее, почувствовал себя так, будто его нагишом выставили напоказ.

Он сказал:

- Шел мимо - давай, думаю, на огонек... Варвара бегло и презрительно посмотрела на него и хмыкнула. А когда вышла Анисья, скорым шепотом обожгла:

- Ты зачем пришел? - Она любила вот так его огорошить.

Михаил прошел к столу, хотел было убавить фитиль в лампе - к чему такой огонь! - но Варвара раздраженно шикнула:

- Не тронь! Хочу на тебя посмотреть.

Он пожал плечами.

- Ты у матери-то спросился, куда пошел?

- Давай, зачала...

- Я говорю, у матери-то спросился, куда пошел? Не слыхал, что она кричала? Ах, бедненький, ах, ребеночек!.. Его, вишь, Варуха совратила... А посмотрела бы она, как этот ребеночек кости Варухе выворачивал!

Михаил смущенно хохотнул:

- А чего и упрямилась?

- Кто упрямился?

- Кто? Не я же.

- А кто не я-то?

- Ну кто... Ты...

- А у этого "ты" есть имя, нет? Кавалер! Все лето к бабе выходил, а спросить, как зовут, и не сказать.

Это верно, он избегал называть ее по имени. Варвара - как-то не то. Варя тоже язык не поворачивается... Да разве и обязательно все это? Обходилась же она до сих пор без этих телячьих нежностей.

- Подумаешь, распсиховалась! Слушай побольше матерь, она по своей дурости наскажет...

- Мне скоро проходу не будет. Все пальцем показывают. И не то что люди кусты-то придивились.

- Чему придивились?

- А тому, что с тобой, с молокососом, связалась.