JК
Две зимы и три лета :: Абрамов Федор Александрович
Страница: 352 из 370 – Люди-то что скажут?Вот погоди, скажу Михаилу.
– А спать будем – тоже Михаила кликнешь? – прямо ей в лицо рассмеялся Егорша. И вдруг выпустил косу, сделался серьезным-серьезным. – Сядем. Нечего теперь Мишку призывать, коли надо жизнь свою решать.
Лизка посмотрела на кряжи под навесом, на которые указывал взглядом Егорша, посмотрела на него самого – что у бесстыдника на уме? – и села: бог знает, что он еще может выкинуть, ежели не уступить ему.
– Вечером со сватами приду, – объявил Егорша. – Чтобы у меня без этого… Без фортелей.
– Надо мне твои сваты! – хмыкнула Лизка, но глаза отвела в сторону: жар кинулся в лицо.
– Значит, опять сначала?
– Да мы с тобой и не гуляли, жених выискался…
– А в баньке на Ручьях зазря обнимались? Забыла? А я тебя невестой своей с каких пор стал называть?
– Что – в шутку-то можно, – опять в сторону сказала Лизка.
– Сперва все в шутку. А вот ежели я тебе не нравлюсь – тогда другой разговор. Ну? Говори прямо. Бей горшок, покуда не поздно.
Лизка не успела ответить, как Егорша воскликнул:
– Эх ты, жало зеленоглазое! Чего тут канитель разводить? Ты войди в мое положение. Мне так и эдак жениться надо. Сколько я еще деда эксплуатировать буду? Ты думаешь, я не вижу, каково ему. Живем, как два бобыля. Жистянка сама знаешь. А вечор я ему говорю: "Как, говорю, дед, посмотришь, ежели я подведу черту под свою холостяцкую жизнь?" Молчит. Насупился. А потом, как я сказал, кто у меня на примете, – расплакался.
– А спать будем – тоже Михаила кликнешь? – прямо ей в лицо рассмеялся Егорша. И вдруг выпустил косу, сделался серьезным-серьезным. – Сядем. Нечего теперь Мишку призывать, коли надо жизнь свою решать.
Лизка посмотрела на кряжи под навесом, на которые указывал взглядом Егорша, посмотрела на него самого – что у бесстыдника на уме? – и села: бог знает, что он еще может выкинуть, ежели не уступить ему.
– Вечером со сватами приду, – объявил Егорша. – Чтобы у меня без этого… Без фортелей.
– Надо мне твои сваты! – хмыкнула Лизка, но глаза отвела в сторону: жар кинулся в лицо.
– Значит, опять сначала?
– Да мы с тобой и не гуляли, жених выискался…
– А в баньке на Ручьях зазря обнимались? Забыла? А я тебя невестой своей с каких пор стал называть?
– Что – в шутку-то можно, – опять в сторону сказала Лизка.
– Сперва все в шутку. А вот ежели я тебе не нравлюсь – тогда другой разговор. Ну? Говори прямо. Бей горшок, покуда не поздно.
Лизка не успела ответить, как Егорша воскликнул:
– Эх ты, жало зеленоглазое! Чего тут канитель разводить? Ты войди в мое положение. Мне так и эдак жениться надо. Сколько я еще деда эксплуатировать буду? Ты думаешь, я не вижу, каково ему. Живем, как два бобыля. Жистянка сама знаешь. А вечор я ему говорю: "Как, говорю, дед, посмотришь, ежели я подведу черту под свою холостяцкую жизнь?" Молчит. Насупился. А потом, как я сказал, кто у меня на примете, – расплакался.