Джек Мэггс   ::   Кэри Питер

Я видел лакеев в плисовых бриджах и белых чулках на запятках карет, ливрейных лакеев, стоящих у дверей с бронзовыми молотками, и удивлялся, почему Сайлас заставил меня одеться в это грязное отрепье и выучить наизусть вранье насчет трубочиста.

Но все равно, как я помню, на сердце у меня было радостно и я чувствовал себя счастливым. Только когда мы достигли Мэлла, я почувствовал себя маленьким и слабым и чуть не оплошал от испуга. Такая огромная широкая улица впереди, и в конце ее – ворота, может, те, которые стережет Петр, сияющие и прекрасные даже на далеком расстоянии.

Когда я достиг Букингемского дворца, никто не спросил меня, куда я иду. Все видели мальчишку-трубочиста и понимали лучше меня, чем я занимаюсь.

Я прошел вдоль южной стены королевского дворца. Никто не остановил меня. Я провел рукой по ее кирпичам, представляя ослепительную картину моего поступления в школу, которую выбрал для меня Сайлас. Я подумал, где я буду спать, а может, мне придется каждый день проделывать этот путь.

Уже стемнело, и мы приближались к месту нашего назначения, сначала пройдя по улице с очень белыми домами, а затем миновав площадку, заполненную блестящими черными каретами и экипажами, где мужчины возились с упряжью. Это и была та конюшня, о которой говорил Сайлас и в которую он вошел, не стесняясь, аккуратно ступая своими начищенными башмаками; я же в своем тряпье миновал конюшни и шел до тех пор, пока не попал в маленький, странно пахнущий проход между домами. Тут я и нашел дверь со множеством серебряных подков, украшающих ее блестящую черную поверхность.