Джек Мэггс   ::   Кэри Питер

Ей нравилось оскорблять его, оскорблять до тех пор, пока лицо его не становилось багровым, и он еще больше жаждал от нее доброго отношения и материнской ласки. Хотя он уже был взрослым мужчиной и его грубые красные руки оказывались ловкими и умелыми, когда они с матерью отправлялись в ночное путешествие, тем не менее он все еще, как прежде, мог хныкать, как мальчишка, и цепляться за материнскую юбку.

«Если ты потерял этих маленьких ублюдков, я отрежу тебе твои чертовы уши», и так далее.

Она могла называть нас ублюдками и даже кем-нибудь похлеще, но истинной причиной ее тревоги был страх лишиться курицы, несущей золотые яйца, и хотя обычно она была очень бережливой, когда речь шла о пенни, сейчас, не колеблясь, во второй раз оплатила поездку в экипаже до площади Монпелье.

Когда они приехали на улицу за конюшнями, Том уже утвердился в своем мнении, что сбежавшие нарочно устроили ему ловушку, а теперь только ждут его.

Этим своим предположением он еще раз дал матери повод назвать его кучей дерьма. Она, вырвавшись вперед, первой вошла в дом.

Несмотря на просьбы Тома не делать этого, она зажгла свечу, нашла кухню и там разыскала мешок с ворованным серебром, который мы с Софиной аккуратно упаковали. Тот факт, что ценная добыча оказалась на своем месте, убедил ее, что полицейских здесь и близко не было. Она торжествующе, походя, раз или два пребольно дернула Тома за уши и (теперь немного успокоившись) продолжила обход дома.

Том, однако, испытывал страх от такого рода перемещений.