Джесси и Моргиана (Искатели приключений)   ::   Грин Александр

Бесстыдные душевные содрогания Моргианы внушали ей страх; хотя часто она наблюдала их, но жестокая откровенность сестры всегда угнетала ее. - Все, что ты говоришь, понятно, - продолжала Джесси. - Я все понимаю. О, если бы ты смягчилась! Будь доброй, Мори! Стань выше себя; сделайся мужественной! Тогда изменится твое лицо. Ты будешь ясной, и лицо твое станет ясным... Пусть оно некрасиво, но оно будет милым. Знай, что изменится лицо твое! - повторила Джесси так горячо, что прослезилась и засмеялась. - Девочка, что ты знаешь об этом? - пробормотала Моргиана. - Ты не знала никогда моих мук и никогда не узнаешь их. Они безобразны, как я. - Я часто думала, - сказала Джесси, - о загадке рождения. Мы родились от одних и тех же людей: матери и отца наших, но почему ты вынуждена терзаться, а я - нет? - Я тоже думала об этом, - ответила, помолчав, Моргиана, - и мне одно объяснение кажется правильным, как оно ни чудовищно по своему существу. Ты не ребенок, и тебе следует знать о рисунке, который висел в спальне нашей матери, когда она была беременна мной. Это был этюд Гарлиана к его картине "Пленники Карфагена", изображающей скованных гребцов галеры. Этюд представлял набросок мужской головы, - головы каторжника - испитого, порочного, со всеми мерзкими страстями его отвратительного существования: смесь шимпанзе с идиотом. У беременных женщин бывают необъяснимые прихоти.