Единственная   ::   Трифонов Юрий

Враг - вот он, сидит напротив, набивает трубку, миллионы желают ему гибели, и гибель лежит в ее спальне, в тумбочке возле постели. Но она, она ведь знает, как он одинок...

- Эй!

Она подняла голову, он скатывал из табака шарик:

- Эй ты! Чего сидишь, как на похоронах. Давай пей! - стрельнул шариком, попал в глаз.

- Не смей мне "эйкать"! Я тебе не "Эй", - хотела встать и уйти, но Полина под скатертью положила руку на колено.

- А кто ты мне?

- Она ваша жена, Иосиф Виссарионович, - в наступившей тишине негромко сказала Екатерина Давидовна.

- Нет, пусть скажет сама.

Рука Полины дрожала.

- Оставь свои азиатские шутки.

- Ответила все-таки. Значит, блядь, а не жена, - он встал, пошел к телефону. - Леля, закажи машину, через полчаса выедем.

Вернулся на место к Екатерине Давидовне.

- Успею еще котлету съесть, очень люблю ваши котлеты, она так не умеет.

Екатерина Давидовна торопливо ушла за котлетами. Она подумала: "У нее единственной хватило сердца и мужества заступиться за меня. Но уже жалеет, вон как заспешила. Я не уйду, как побитая собака. Напрасно Полина волнуется. Пусть он уходит, уезжает вместе со своей мужеподобной Трещалиной, мне все равно. Меня здесь через месяц не будет".

Постепенно разговоры набирали силу, снова застолье гудело ровно. "Для них человеческое достоинство не значит ничего. Павлуша говорил "Почему он один виноват во всем", а Рютин считал, он один виноват. Почему считал, считает, он жив, ему наверное можно посылать посылки. Руфине тоже, посылки они еще не считают преступлением против партии.