Едут   ::   Горький Максим

Приподнял лапы и, снова опустив их на грудь женщины, победно добавил:

- Всю Россию выкормим!

Тут женщина улыбнулась медленно, и всё вокруг словно глубоко вздохнуло, приподнялось, как одна грудь, вместе со шкуной, со всеми людями, а потом о борт шумно ударилась волна, окропила всех солеными брызгами, окропила и женщину; тогда она, чуть приоткрыв темные глаза, посмотрела на старика, на парня - на всё - добрым взглядом и, не торопясь, прикрыла тело.

- Не надо! - сказал парень, отнимая ее руки.- Пускай глядят! Не жалей...

На корме мужики и бабы играют плясовую, охмеляющий молодой голос внятно частит:

Мне не нанно богачества твово,

Не милее оно милаго мово...

Стучат по палубе каблуки сапог, кто-то ухает, точно огромный филин, тонко звенит треугольник, поет калмыцкая жалейка, и, восходя все выше, женский голос задорно выводит:

Воют волки во поле

С голодухи воют;

Вот бы свекра слопали

Он этого стоит!

Хохочут люди, кто-то оглушительно кричит:

- Ладно ли, снохачи?!

Ветер сеет по морю праздничный смех.

Большой парень лениво накинул на грудь женщины полу армяка и, задумчиво выкатив круглые детские глаза, говорит,глядя вперед:

- Прибудем домой - развернем дела! Эх, Марья, сильно развернем!

Огненнокрылое солнце летит к западу, облака гонятся за ним и - не успевают, оседая снежными холмами на черных ребрах гор.