JК
Ермак :: Федоров Евгений
Страница: 1140 из 1157 — Потоплю в озере, коли что!
Мурза осмелел, склонился перед Воейковым и поведал:
— Все знаю и скажу!
— Идем в шатер! — поднялся воевода и увлек за собою мурзу.
— Хвала аллаху, Кучум жив! — заискивающе сказал пленник. — Да продлит бог его дни. Ваш царь жалует его великой милостью, но он отвергает ее.
— Ты мне зубы не заговаривай, сказывай, где сей хан обретается! — с угрожающим видом прервал воевода мурзака. Тот встрепенулся.
— Кучум кроется в степях, среди болот, на Черных Водах.
— Так! — огладил бороду воевода. — А кто с ним? Много ли у него войска?
Татарин опустил голову, тяжело вздохнул:
— Мало войска, всего пятьсот всадников. С ним вся семья и князья. Да пятьдесят торговых бухарцев…
Воевода повеселел, глаза его заблестели. Он подошел к мурзе и толкнул его в спину.
— Ну, иди, иди, жив будешь! Веревки марать о такого поганца не хочу, — своего хана предал. Уходи, шкура! — вдруг побагровев, прикрикнул он на мурзу, который, втянув голову в плечи и без понуканья, спешил оставить воеводский шатер.
Оставшись один, Воейков долго сидел в раздумье. Подошло трудное время: степь раскалена, всюду лазутчики, люди утомились, — трудно настигнуть Кучума.
Однако воевода снял шатры и, не мешкая, пустился к Убинскому озеру. Пятнадцатого августа он внезапно появился на убинских берегах и захватил кочевников, служивших Кучуму.
Мурза осмелел, склонился перед Воейковым и поведал:
— Все знаю и скажу!
— Идем в шатер! — поднялся воевода и увлек за собою мурзу.
— Хвала аллаху, Кучум жив! — заискивающе сказал пленник. — Да продлит бог его дни. Ваш царь жалует его великой милостью, но он отвергает ее.
— Ты мне зубы не заговаривай, сказывай, где сей хан обретается! — с угрожающим видом прервал воевода мурзака. Тот встрепенулся.
— Кучум кроется в степях, среди болот, на Черных Водах.
— Так! — огладил бороду воевода. — А кто с ним? Много ли у него войска?
Татарин опустил голову, тяжело вздохнул:
— Мало войска, всего пятьсот всадников. С ним вся семья и князья. Да пятьдесят торговых бухарцев…
Воевода повеселел, глаза его заблестели. Он подошел к мурзе и толкнул его в спину.
— Ну, иди, иди, жив будешь! Веревки марать о такого поганца не хочу, — своего хана предал. Уходи, шкура! — вдруг побагровев, прикрикнул он на мурзу, который, втянув голову в плечи и без понуканья, спешил оставить воеводский шатер.
Оставшись один, Воейков долго сидел в раздумье. Подошло трудное время: степь раскалена, всюду лазутчики, люди утомились, — трудно настигнуть Кучума.
Однако воевода снял шатры и, не мешкая, пустился к Убинскому озеру. Пятнадцатого августа он внезапно появился на убинских берегах и захватил кочевников, служивших Кучуму.