Есть женщины в русских селеньях   ::   Стрехнин Юрий Федорович

И — словно молнией высветило на миг в темноте ночи — вспыхивает в памяти: осень, ночь, дождь. Вспыхивает и гаснет — мозг Саши слишком утомлен.

Но если бы она способна была вспомнить...

Поздняя осень сорок третьего года, октябрь. Беззвездная промозглая ночь и дождь, дождь, дождь, который сеется с низко нависшего, сплошь затянутого тучами неба. Темная улица. Ни одного огонька в окнах низких одноэтажных домов. Приказ немецкого командования: за нарушение правил светомаскировки немедленный расстрел. Как и за хождение ночью без особых пропусков. В Мозыре, прифронтовом городе, строжайший режим.

Не видно, не слышно ни одного прохожего. Только шелест дождя. Да иногда чуть различимые в его шелесте размеренные шаги проходящего патруля.

Стараясь держаться в тени стен и забора, по улице спешит девушка в темном платке, ватнике, сапогах.

Скособоченный одноэтажный домишко в конце улицы. Из-за ограды торчат давно оголившиеся ветви старых деревьев, похожие в темноте на огромные узловатые черные пальцы, Калитка, набухшая от сырости, открывается с трудом. Не скрипнуть... Осторожнее прикрыть ее за собой. С улицы никто не должен заметить, что кто-то вошел во двор.

Девушка поднимается по ступенькам крыльца.

— Кто там? — спрашивает из-за двери настороженный женский голос.

— Тетя Маруся, это я, Клава...

— Клава? — голос становится еще более настороженным.

— Да, я, Клава. Привет вам от брата Алексея. Письмо прислал.

— Что пишет? — дверь все еще заперта.

— Пишет, что поправляется. Ждите в гости.