Страх   ::   Христофоров Игорь

С трезвостью пришло раскаяние и длилось оно до сих пор. Но суд на его слезы внимания не обратил. Осталась одна надежда - просьба о помиловании к президенту. Он написал ее месяц назад, но ответа все не было, а Куфяков хорошо знал, что тюремное начальство не сообщает лишь об одном - об отказе.

И он с ужасом думал, что самое худшее уже состоялось.

А Тулаев знал, что Куфякову заменили "вышак" на пожизненное, но не имел права ему об этом сказать да и не хотел. Еще не известно, что испытал бы его собеседник от известия о таком исходе. Может, отчаялся бы еще сильнее. Ведь некоторым заменяли "вышак" на пятнадцать-двадцать лет строгого режима, и хоть для Куфякова при его пятидесяти с лишним это тоже ничего не давало, радости могло бы вызвать больше.

- Расскажите, при каких обстоятельствах гражданин Миус

угрожал президенту, - прервал свои мысли Тулаев.

Куфяков встрепенулся, точно лист, тронутый легким ветерком, облизнул мелкие шершавые губки и заторопился:

- Очень, значится, простые обстоятельства. Получил я письмо

от брательника с воли, прочел, положил на свои нары,

значится, а он подошел, взял энто письмо и тоже прочел...

- Чужое письмо? - удивился Тулаев.

- Так точно, гражданин начальник, - подался вперед, к отверстию в перегородке Куфяков, и оттуда на Тулаева дохнуло дурманящим запахом пота, мочи и плесени. - Именно так, значится. Совсем чужое, то есть братнино письмо...

- И что же он?

- Он?..