Европа в окопах (второй роман)   ::   Кратохвил Милош В

Потом он опомнился и, наоборот, крепко выругал себя: да ему же каждый позавидует — пережить войну таким безопасным образом! Кто может в чем-нибудь его упрекнуть? В армию он вступил добровольно, пошел на фронт, где его вполне могло ожидать все, чего ему счастливо удалось избежать. А об этом «везении» позаботилась судьба, случайность, сам он здесь решительно ни при чем.

Такие мысли приходили в голову Гарвея большей частью в солдатском трактире, когда полк сменяли и посылали «на отдых». Однако отдых китченеровцев сводился к бесконечным и однообразным казарменным учениям, превращавшим их прежнюю окопную службу в почти вожделенный оазис безделья. Единственным светлым пятном здесь, наряду со свободными вечерами, был тот самый трактир, где, впрочем, солдата — а тем более бывшего официанта! — одолевали совершенно невоенные и довольно-таки меланхолические мысли.

И только на седьмой неделе фронтовой жизни Гарвея произошло событие, превратившее его в настоящего героя. К такому заключению он пришел сам после придирчивого анализа, взвешивания и окончательной оценки.

Затем это событие было квалифицировано его товарищами как самая большая удача, о которой только может мечтать солдат. Речь шла о ранении, обеспечившем пострадавшему без серьезного ущерба для здоровья госпиталь и транспортировку в Англию.

Кроме того, различные обстоятельства позаботились — для будущего успокоения совести Гарвея — о надлежащей драматической «рамке» происшествия.

За несколько дней до того артиллерийская пальба неприятельских батарей приблизилась чуть ли не к самой границе участка, где служил Гарвей.