Европа в окопах (второй роман)   ::   Кратохвил Милош В

«Как может свояк с таким пренебрежением говорить о вещах, в которых ничего не смыслит?» — «Но ведь я не сказал ничего оскорбительного!» — «Не сказал, но подумал!» — «Но милый Берт…» — «Ничего мне не говори, достаточно посмотреть на тебя, на твою безупречную синюю форму с золотыми нашивками на рукавах и белую фуражку, которые ты стараешься выставить напоказ! Разве я виноват, что я в штатском?» — «Да ведь я знаю, что ты L. d. R., [13] у тебя это и в визитных карточках значится». — «А разве я не имею на это права? Я солдат, как и ты, я служу тому же делу». — «Не расстраивайся. Ведь ты просто незаменим в военном производстве». — «На что ты намекаешь?..»

Тут разговор окончательно сошел с колеи логики и, без всякой связи отклоняясь в сторону, загромыхал на стрелках, швыряемых под колеса нарастающему гневу гордостью, самолюбием или чувством неполноценности, и привел ко все более грубым оскорблениям, которые уже нельзя было взять обратно; под конец за такими словами, как «трусость», «попытка спрятаться за юбку фирмы», последовало ледяное молчание. Теперь уже нельзя было ждать ничего иного, кроме вызова на поединок.

Но в ту же минуту Курт фон Лютгенфельс, небрежно соскочив с письменного стола и в полном блеске своей парадной формы морского офицера во весь рост вытянувшись перед свояком, рассмеялся:

— Не хватит ли? Весь наш спор выеденного яйца не стоит — оба мы офицеры, тебя не призвали, потому что ты один из руководителей предприятия, а я, хоть и служу на подводных лодках, уже полгода как откомандирован в кильские доки для контроля за выпуском листовой брони, которую вы нам поставляете.