JК
Фамильная честь Вустеров :: Вудхауз Пэлем Гринвел
Страница: 54 из 292Приплыл на своем судне в Триполи, и слуги снесли его на носилках на берег.
— Морская болезнь? — предположил я. — Его так сильно укачало?
— Он умирал. От любви.
— А-а.
— Его отнесли в покои леди Мелисанды, он собрал последние силы, протянул руку и коснулся ее руки. И испустил дух.
Она вздохнула так глубоко, словно от самого подола, и замолчала.
— Потрясающе, — сказал я, понимая, что надо что-то сказать, хотя лично мне эта история понравилась гораздо меньше, чем анекдот про коммивояжера и дочь фермера. Но, если ты знаешь людей, тогда, конечно, другое дело. Она снова вздохнула.
— Теперь вы понимаете, почему я сказала, что вы напомнили мне Рюделя. Как и он, вы приехали, чтобы в последний раз взглянуть на возлюбленную. Как это прекрасно, Берти, я никогда не забуду. Ваш приезд вечно будет жить в моей душе, как благоуханное воспоминание, как цветок, засушенный между страницами старинного альбома. Но мудро ли вы поступили? Может, стоило проявить твердость духа? Почему не оставили все как есть, ведь мы простились в тот день навсегда в «Бринкли-Корт», зачем бередить рану? Да, мы встретились, вы полюбили меня, но я призналась вам, что мое сердце принадлежит другому. Это означало разлуку навек.
— Ну да, само собой разумеется. — До чего здравые речи, любо-дорого слушать. Ее сердце принадлежит другому — расчудесно! Никто не мог обрадоваться этому признанию больше, чем Бертрам Вустер.
— Морская болезнь? — предположил я. — Его так сильно укачало?
— Он умирал. От любви.
— А-а.
— Его отнесли в покои леди Мелисанды, он собрал последние силы, протянул руку и коснулся ее руки. И испустил дух.
Она вздохнула так глубоко, словно от самого подола, и замолчала.
— Потрясающе, — сказал я, понимая, что надо что-то сказать, хотя лично мне эта история понравилась гораздо меньше, чем анекдот про коммивояжера и дочь фермера. Но, если ты знаешь людей, тогда, конечно, другое дело. Она снова вздохнула.
— Теперь вы понимаете, почему я сказала, что вы напомнили мне Рюделя. Как и он, вы приехали, чтобы в последний раз взглянуть на возлюбленную. Как это прекрасно, Берти, я никогда не забуду. Ваш приезд вечно будет жить в моей душе, как благоуханное воспоминание, как цветок, засушенный между страницами старинного альбома. Но мудро ли вы поступили? Может, стоило проявить твердость духа? Почему не оставили все как есть, ведь мы простились в тот день навсегда в «Бринкли-Корт», зачем бередить рану? Да, мы встретились, вы полюбили меня, но я призналась вам, что мое сердце принадлежит другому. Это означало разлуку навек.
— Ну да, само собой разумеется. — До чего здравые речи, любо-дорого слушать. Ее сердце принадлежит другому — расчудесно! Никто не мог обрадоваться этому признанию больше, чем Бертрам Вустер.