Страница:
12 из 13
Его веселая одесская жизнь обретала классические формы.
-- Братцы, -- спрашивал Женька, -- вы, разом, не антисемиты? С сегодняшнего дня я маланец. Кажется, это у вас там было сказано: бойся маланцев даров приносящих. Так что предупреждаю сразу -- я еврей доброволец.
Женька замолчал, так как к скверу подошли двое, явно под мухой. Однако не будем делать из мухи слона.
-- А, Лаокоон, -- сказал первый.
-- Какая Алла? Тут баб нет. -- Второй был явно приезжий.
-- А -- отдельно и Лаокоон -- отдельно. Как вода и спирт. А -- это восклицание. Вроде -- у, или -- о. Лаокоон же -- это имя. Тебя зовут Федя, а его Лаокоон. Лаокоон Иванович. Что тут непонятного, обыкновенное заграничное имя.
-- Понял. А что, завтра их будет пятеро?
-- Почему пятеро? Считаем. Раз, два, три, четыре. Их четверо, соображают на четверых. По сто грамм.
-- Утром соображали на троих.
-- Подожди. Раз, два. Действительно добавили четвертого.
-- Халтурщики! Даже цвет подобрать не смогли. Этот четвертый гораздо темнее.
-- Может быть он негр. Эфиоп.
-- Не выражайся. Эфиоп твою мать.
Женька начал смеяться. Двое посмотрели на него ошалело.
-- Братцы! -- Заорал Женька. -- Я свой, русский. Вернее, еврей.
Пьяные бросились наутек. До такого состояния они еще не допивались.
Женька хохотал. И вдруг ему стало казаться, что змея на его горле шевелится. Он попробовал вылезти из витка, но не смог. А ведь так легко вошла внутрь холодного мрамора голова!
-- Спокойно, -- сказал он себе и, сделав усилие, освободил шею.
|< Пред. 9 10 11 12 13 След. >|