Фанфарон   ::   Писемский Алексей

Очень рад, конечно.

- Я, - говорит, - братец, Митеньку в гимназию везу.

- Доброе, - говорю, - дело: нынче в гимназиях очень хорошо учат. А что же, прибавляю, гувернер твой?

- Ах, - говорит, - братец, не говорите мне про этого человека. Это чудовище какое-то! Как я за ним вначале ни ухаживала - лелеяла его, можно сказать; он ничего этого не оценил. Вообрази, мой дружок, он Митю, который именно как младенец еще невинен, начал по ночам возить с собой на мужицкие поседки. Я как узнала, так и обмерла; и как, надобно сказать, ребенок кроток и благороден: он никак мне про своего учителя не хотел открыть этого.

Я рассмеялся.

- Славный, - говорю, - наставник.

- Ужасный, - говорит, - братец, человек! Но это еще не все; ты посмейся, он даже мне вздумал делать куры{344}.

- Вот видишь ли, - говорю, - сестрица: ты тогда на меня сердилась, а, значит, я говорил правду. Хорошие гувернеры дороги, да к тебе в деревню и не поедут; а шарлатаны эти добру не научат.

- Вижу, - говорит, - голубчик мой, все теперь вижу и потому решилась отдать Митю в гимназию, пускай тут учится; наймем квартиру, и сама с ним буду жить.

- Зачем же сама-то жить! Это уж, говорю, по-моему, и лишнее бы.