Фармазон   ::   Личутин Владимир Владимирович

Если бы Крень позвал в окно той ночью, кинулся ли бы Тимофей за ним? Наверное, безумного человека навестил сон…

Сон ли навестил безумного человека?

Тимофей слышал, как стучало сердце, кровь приливала в лицо, когда настораживался на шорохи и скрипы, будто могли сейчас войти с улицы и застать за чем-то дурным. Словно в отсутствие хозяев вошел не спросясь в чужое жилье.

Так, может, Тимофей попытался войти в чужую душу? Иначе отчего зорок и любопытен его взгляд?

На полу лежала распахнутая разбухшая Книга, больше похожая на обтаявший сугробец, присыпанный весенним мусором: коричневые телячьи обложки потекли, разжижли, кто-то не однажды наступил на тело книги валенком, кочевая птица посеяла помет, пока наивно блуждала по вязким страницам, пытаясь выклевать выцветшие буквицы. Тимофей долго стоял над Книгой, стараясь понять, что она значит, – и не смог; сиреневый туманец пробирался в разбитое окно и возбуждал любопытство, и, преодолев брезгливость, человек поднял Книгу. Она жидко провисла в ладонях, как умирающее безвольное тело, и, подступив к свету, Тимофей прочитал первое, что без труда приникло к глазам: «Строющий дом свой на чужие деньги – то же, что собирающий камни для своей могилы».