Фатальный Фатали   ::   Гусейнов Чингиз

и Аскер-хан читает повесть, по-русски? перевел или сам?

и уже Александр, исчезнувший потом, читает: о где вы теперь? и ты, Рылеев, и ты, Бестужев, поэт и воин, проклятье терзающим своих святых пророков! а может, кто из вас свободную душу продал тирану? и кладет рабские поклоны перед его порогом? или продажным языком славит его торжество и радуется мучениям прежних друзей? или в отечестве моем, моею кровью упиваясь, как торжество представляет нашу казнь царю?! когда и я был в оковах, - это же Мечислав читал Фатали!! - и, ползая как змея, я притворялся, обманывая деспота, - но перед вами я всегда был прост, как голубица, кто из вас подымет голос противу меня, на эту протестацию я буду смотреть как на лай собаки, которая так сроднилась с цепью, долго ею носимою, что кусает спасительную руку, освобождающую ее.

и Аскер-хан, бледный, слушал, как читает Александр, из Мицкевича.

лица - одно на другое, кто Аскер-хан, кто Александр, а кто Мечислав, что? не было и этого?! но кто ж рассказал о революции?! помнить! пустые могилы!., сровняли их славные мусульманские конники!! "что ж вы, а?!" летят и летят головы.

"ведь мы!..." - рррраз

"за вашу и нашу свободу! что ж вы?!" и о любви - но чьей? Александра? Мечислава? и в тихие часы высшее тюремное и иное начальство, есть у него слабость, читает интимное, сокровенное, и голос, и голос, и голос бубнит монотонно, и не уснуть, - это ведь только кажется, что стены Метеха толстые и никакой шум из соседней камеры не дойдет.

дойдет, пройдет и через стены поплывет поплывет поплывет, словно белый-белый, и летит, будто птица, - белый пух, выбитый из черного окошка каким-то глубоким вздохом, когда и вся душа будто уходит из тела... подавляя, одних, истощая других, - кто ж говорил? живой курган притеснителей и душителей, связанных дележом грабительства, и опора на миллион живых машин со штыками: империя хищная, заносчивая, ненасытная, и это войско, чье ремесло воевать, и в нем: спасение ее, империи.