Федор Дядин   ::   Горький Максим

Зря будут мучитьлюдей. Ты сам солдат и должен понять - лишнее это!

- Понимаю! - с досадой отозвался Лукин.

- Ты мне побожись, что не скажешь.

- Чего же я буду божиться? Разве вы поверите теперь!

Почему не верить?

- Если я взялся... за эдакое...

- Это ты по глупости. Дурак ты - вот и взялся. Л теперь, один грех сделав, другой - обойди.

Оба говорили торопливо, но тихо. Один - спокойный, печальный, другой подавленный и унылый. Оса влетела в камеру и кружилась в ней, путая своё струнное жужжание с голосами людей.

Лукин отвернулся к окну и, глядя вверх, прошептал:

- Ей-богу - не скажу...

- Скажешь только про меня - верно?

Тогда Лукин взглянул в лицо ему и, поводя плечами, воскликнул ноющим от страха голосом:

- Расстреляют же вас!

Дядин отодвинулся подальше от него, спокойно говоря:

- Уж это всё равно - они и без тебя не помиловали бы... Иди!

Быстро сорвавшись с места, Лукин пошёл к двери, а Фёдор плотно прижался к стене - и придержал спереди рубаху свою, точно не хотел, чтобы она коснулась платья солдата.

Подскочив к двери, Лукин бил в неё ногой и кричал, раздражённо и тонко:

- Надзиратель! Отпирай!.. Черти!..

Но вдруг, оборотясь к окну, сказал торопливо и громко, чтобы преодолеть шум за дверью:

- Я не Лукин, а - Федосеев...

Дядин махнул на него рукой.

- Это всё равно мне!..

- А-ах! - воскликнул Лукин, толкая дверь руками.