Федрон, персики и томик Оскара Уайльда   ::   Смирнов-Охтин Игорь

Разноплеменный ее люд имел один общий статус: алкаши. У всех был опыт "сидельцев", и каждый вселялся со своей постелью: телогрейкой. Лейтенант, отстраненный уже от должности участкового, оказался к нам, пятерым, любезен и после суда подвез каждого к своему жилью - забрать необходимое. Я взял свежую газету и томик Оскара Уайльда.

Дежурный прокричал отбой. Сокамерники расстелили телогрейки - улеглись. Я развернул и постелил под себя газету "Правда", под голову положил сандалики и томик Оскара Уайльда. Улегся. Народу к ночи получилось много. Лежали плотно и на спальной площадке, и на дощатом полу "апартамента". Миша Бирюков примостился в углу у входа. Положил набок ведро и на ведро-парашу примостил голову. Стало тихо.

Это была сказочная эпоха!

Венгерские события уже все забыли. А до "пражской весны" оставалось тянуть семь лет. В середине такой менопаузы мы забросили в космос человека и, получив его обратно живехоньким, - ликовали!

В этой сказке чукчи сажали кукурузу, американцы осмысливали "кузькину мать", мы сгружали на Кубе ракеты, чтобы вскоре буксировать их обратно, в курилках шутили, что "русская православная" вот-вот разделится на две конфессии: по промышленности и по сельскому хозяйству...

В эту сказочную эпоху милиция нас берегла, а власти нас боялись. Впрочем, и обратное утверждение получалось правильным. - И такой сумбур, абсурд - был нормальным для сказочной эпохи.