Фигура   ::   Лесков Николай Семенович

Великий,бог с ним, был богомолец, все на коленях молился, а то еще на пол ляжет и лежит долго, и куда ни идет, и что ни берет - все крестится. Ему тогда и многие другие в этом в армии старались подражать и заискивали, чтоб он их видел... Которые умели - хорошо выходило... И мне это раз помогло так, что я за это до сих пор пенсию получаю. Вот каким это было случаем.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Полк наш стоял на юге, в городе, - тут же был и штаб сего Ерофеича. И попало мне идти в караул к погребам с порохом, под самое светлое воскресенье. Заступил я караул в двенадцать часов дня в чистую субботу, и стоять мне до двенадцати часов в воскресенье.

Со мною мои армейские солдаты, сорок два человека, и шесть объездных казаков.

Стал надходить вечер, и мне вдруг начало делаться чего-то очень грустно. Молодой человек был, и привязанности были семейные. Родители еще были живы и сестра... но, самое главное, и драгоценнейшее мати... мати моя добродетельница!.. Чудесная у меня была мати - предобрая и пренепорочная добром окрытая и в добре повитая... До того была милостива, что никого не могла огорчить, ни человека, ни животного, - даже ни мяса, ни рыбы не кушала, из сожаления к животным. Отец, бывало, спорит: "Помилуй, скажи: сколько ж их разродится? Деваться будет некуда". А она отвечает: "Ну, это еще когда-то будет, а я этих сама выкормила, так они мне как родные. Я не могу своих родных есть". И у соседей не ела: "этих, - говорила, - я живых видела: они мне знакомые, - не могу есть своих знакомых".