Франсуаза   ::   Толстой Лев Николаевич

Долго и громко стучали толстые башмаки двадцати ног по деревянным ступенькам, пока они все ввалились через узкие двери и разбрелись по спальным комнатам. Из спальных комнат они сходили опять вниз пить, потом опять шли наверх.

Гульба шла вразвал. Все полугодовое жалованье пошло за четыре часа разгула. К одиннадцати часам они все были уже пьяны и с налитыми кровью глазами несвязно кричали, сами не зная что. У каждого на коленях сидела девка. Кто пел, кто кричал, кто стучал кулаком по столу, кто лил себе в глотку вино. Селестин Дюкло сидел среди товарищей. Верхом у него на коленке сидела крупная, толстая, краснощекая девка. Он выпил не меньше других, но не был еще совсем пьян; у него в голове бродили кое-какие мысли. Он разнежился и искал, о чем бы заговорить с своею подругой. Но мысли приходили ему и тотчас же уходили, и он никак не мог поймать их, вспомнить и высказать.

Он смеялся и говорил:

- Так, так-то... так-то... И давно уж ты здесь?

- Шесть месяцев,- отвечала девка.

Он кивнул головой, как будто одобрил ее за это.

- Ну что же, и хорошо тебе?

Она подумала.

-- Привыкла,- сказала она. - Надо же как-нибудь. Все же лучше, чем в прислугах или прачках.

Он одобрительно кивнул головой, как будто и за это он одобрял ее.

- И ты не здешняя?

Она покачала головой в знак того, что не здешняя.

- Дальняя? Она кивнула.

- А откуда?

Она подумала, как будто припомнила.

- Так, так-то... так-то...