Фридрих Ницше   ::   Цвейг Стефан

Даже юношеская лирика Ницше лишена всякой музыкальности, и - что еще удивительнее - его композиторские опыты, по все же компетентному отзыву Бюлова, представляют собой голую тематику, аморфную мысль, то есть типичную антимузыкальность. Музыка долгие годы остается для него личной склонностью, которой молодой ученый отдается со всей легкостью безответственности, с радостью чистого дилетантства, но всегда вне и в стороне от "жизненной задачи".

Музыка вторгается в мир Ницше лишь тогда, когда размягчилась филологическая кора, ученая деловитость, облекавшая его жизнь, когда весь его космос потрясен и подорван вулканическими толчками. Тогда внезапно наводняются каналы и раскрываются шлюзы. Музыка обычно врывается в обессиленную, до глубин смятенную, взорванную страстью душу, - это справедливо подметил Толстой и трагически прочувствовал Гете. Ведь даже он, всегда занимавший по отношению к музыке осторожную, оборонительную позицию (как и ко всему демоническому: во всяком облике узнавал он искусителя), - и он подпадает ее власти только в разрыхленные (или, как он говорит, "в развороченные") мгновения, когда вскопано все его существо, в часы слабости и разомкнутости. Всякий раз, как он становится добычей чувства (в последний раз - в эпизоде Ульрики) и теряет власть над собой, - она прорывает непроницаемую плотину, вырывая у него дань слез и музыку стиха, дивную музыку - невольную дань благодарности. Музыка - кто этого не испытал? всегда требует разомкнутости, раскрытости, женственности в самом блаженном, в самом томительном смысле, - только в такие минуты может она оплодотворить чувство.