Фриленды   ::   Голсуорси Джон

Но Тод, которого после его исключения из школы, само собой разумеется, послали учиться в Германию, а потом заставили заниматься сельским хозяйством, так никогда и не подвергся "шлифовке" и не был вынужден стирать ее с себя; и все же он был самым умиротворенным человеком, какого можно себе представить,

Феликс вышел из метро в Хемлстеде и пошел домой; вечернее небо над ним было на редкость странным. Меч жду соснами на вершине холма оно казалось тусклым, как розоватый опал, а вокруг - пронзительно-лиловым; на нем горели молодая зелень ветвей и белые звезды цветущих деревьев. Весна до сих пор тянулась уныло и прозаично; сегодня же к вечеру она вся превратилась в пламень и готовые бурно излиться потоки; Феликса поразило это насыщенное страстью небо.

Он едва дошел до дому, как небо разверзлось и оттуда хлынул ливень.

Старый дом позади Спаньярдс-роуд, если не считать мышей и легкого запаха трухлявого дерева в двух его комнатах, радовал своего хозяина. Феликс часто стоял у себя в прихожей, в кабинете, в спальне и в других комнатах, наслаждаясь изысканностью и простотой их атмосферы, восхищаясь редким изяществом и нарочитой небрежностью тканей, цветов, книг, мебели и фарфора. Но внезапно что-то в нем возмущалось: "Господи, неужели все это мое, ведь мой идеал - вода и хлеб, а в праздники кусочек сыру?" Правда, красота этой обстановки - не его вина, а дело рук Флоры, однако ему приходится жить среди этих вещей, с чем не так-то легко примириться истинному эпикурейцу.