JК
Фру Марта Оули :: Унсет Сигрид
Страница: 3 из 95Я вспоминаю об этом по двадцати раз на дню — и до чего же невыносимо читать в письмах Отто вопросы о том, не довелось ли мне случайно встретить Хенрика и часто ли он навещает нас. Почти в каждом письме он спрашивает о нем. И потом, все эти приветы Осе, «нашей прелестной малышечке, которую папе почти не довелось видеть», о ней он хотел бы знать как можно больше.
О боже, что будет, если я когда-нибудь скажу Отто: «Осе не твое дитя, мы с Хенриком — самые близкие тебе люди, те, кому ты верил больше всех на свете, — мы предали тебя; это Хенрик отец Осе».
Я не знаю, что он может тогда сделать, просто не представляю, но знаю одно: его жизнь будет вконец загублена, ибо он не снесет это безмерно ужасное оскорбление. А наше предательство сквозит во всем, в каждой мелочи. С тех пор как мы поженились, Отто жил только ради семьи и ради детей, мы его должники, ведь каждый час его жизни, каждое эре, которое он зарабатывает, принадлежит нам. Он никогда даже и не задумывался о таких вещах, как измена, крах супружеской жизни, лично его никак не могло коснуться такое. Временами до него доходили слухи о том, что «кто-то приволокнулся за дамой», а у кого-то жена оказалась «шлюхой», его мнение было всегда однозначно: такого или такую надо пристрелить или сбросить в реку.
Бедный мой Отто, и я тоже бедная.
3 апреля 1902 г.
Я снова стала вести дневник — я вела дневник и в то время, когда была влюблена в Отто, но тогда я писала не так много, мне тогда было не до того, чтобы сидеть и подолгу размышлять о себе.
О боже, что будет, если я когда-нибудь скажу Отто: «Осе не твое дитя, мы с Хенриком — самые близкие тебе люди, те, кому ты верил больше всех на свете, — мы предали тебя; это Хенрик отец Осе».
Я не знаю, что он может тогда сделать, просто не представляю, но знаю одно: его жизнь будет вконец загублена, ибо он не снесет это безмерно ужасное оскорбление. А наше предательство сквозит во всем, в каждой мелочи. С тех пор как мы поженились, Отто жил только ради семьи и ради детей, мы его должники, ведь каждый час его жизни, каждое эре, которое он зарабатывает, принадлежит нам. Он никогда даже и не задумывался о таких вещах, как измена, крах супружеской жизни, лично его никак не могло коснуться такое. Временами до него доходили слухи о том, что «кто-то приволокнулся за дамой», а у кого-то жена оказалась «шлюхой», его мнение было всегда однозначно: такого или такую надо пристрелить или сбросить в реку.
Бедный мой Отто, и я тоже бедная.
3 апреля 1902 г.
Я снова стала вести дневник — я вела дневник и в то время, когда была влюблена в Отто, но тогда я писала не так много, мне тогда было не до того, чтобы сидеть и подолгу размышлять о себе.