JК
Галапагосы :: Воннегут Курт
Страница: 82 из 282Если же любой из них дожил бы до преклонных лет, так и не свихнувшись, это подтвердило бы, что он не является носителем болезни и что его потомки также избавлены от нее. В этом случае оказалось бы, что он давно мог бы безбоязненно размножаться.
* * *
Однако судьбе было угодно распорядиться так, что капитан оказался здоров, тогда как его брат — болен. По крайней мере бедному Зигфриду хотя бы предстояло страдать недолго. Помешательство его началось, когда ему оставалось всего несколько часов жизни: в четверг, 27 ноября 1986 года. Он стоял за стойкой бара в «Эльдорадо», перед ним сидел Джеймс Уэйт, а за спиной у него висел портрет Чарльза Дарвина, когда его самый надежный служащий, Хесус Ортис, прошел мимо бара к выходу, чем-то страшно расстроенный.
Именно в этот момент большой мозг Зигфрида на миг погрузился в безумие, после чего опять вернулся к прежнему, нормальному состоянию.
* * *
На ранней стадии этой болезни — единственной, которую суждено было пережить несчастному, — он еще мог осознать в душе, что мозг его становится опасен, и усилием воли поддерживать видимость психического здоровья. Поэтому он не подал вида и попытался вернуться к своим обычным делам, завязав беседу с Уэйтом.
— Какова ваша профессия, мистер Флемминг? — спросил он. Слова эти, произнесенные Зигфридом, мучительно отдались у него в ушах, точно он прокричал их во всю глотку в пустую железную трубу. Слух его стал болезненно чувствителен к звукам.
* * *
Однако судьбе было угодно распорядиться так, что капитан оказался здоров, тогда как его брат — болен. По крайней мере бедному Зигфриду хотя бы предстояло страдать недолго. Помешательство его началось, когда ему оставалось всего несколько часов жизни: в четверг, 27 ноября 1986 года. Он стоял за стойкой бара в «Эльдорадо», перед ним сидел Джеймс Уэйт, а за спиной у него висел портрет Чарльза Дарвина, когда его самый надежный служащий, Хесус Ортис, прошел мимо бара к выходу, чем-то страшно расстроенный.
Именно в этот момент большой мозг Зигфрида на миг погрузился в безумие, после чего опять вернулся к прежнему, нормальному состоянию.
* * *
На ранней стадии этой болезни — единственной, которую суждено было пережить несчастному, — он еще мог осознать в душе, что мозг его становится опасен, и усилием воли поддерживать видимость психического здоровья. Поэтому он не подал вида и попытался вернуться к своим обычным делам, завязав беседу с Уэйтом.
— Какова ваша профессия, мистер Флемминг? — спросил он. Слова эти, произнесенные Зигфридом, мучительно отдались у него в ушах, точно он прокричал их во всю глотку в пустую железную трубу. Слух его стал болезненно чувствителен к звукам.