Гас   ::   Лебедев Andrew

Ему хотелось теперь помолчать и помечтать, не разменивая драгоценных мгновений свежего впечатления от только что увиденного лица Вероники. Её лица обрамленного черными кружевами, положенными ей сегодня по вновь обретенному статусу вдовы.

Она стояла возле могилы и, увидав его, протянула руку в тонкой черной перчатке.

А его ладонь была в красной кладбищенской глине, и он принялся суетливо обтирать эту ладонь о свои брюки.

Дурак.

Увалень.

– На поминки поедешь? – не расслышав его беспомощного бормотания, спросила Вероника.

Ну, как же он теперь мог не поехать?

Вот и ехал уже.

Хотя еще пол-часа назад сам себе клялся, что только вот бросит ком земли на крышку гроба, вот только поглядит на Веронику и тут же уедет прочь…Ан нет.

Теперь Сухинин был благодарен своему соседу в верблюжьем пальто, что тот не лез с расспросами и разговорами, не сунулся знакомиться, но, отвернувшись в окно, стал глядеть на унылые осенние пригороды, что катились справа от шоссе.

"Наверное, родственник из иногородних", – подумал Сухинин и стал вдруг вспоминать, как впервые увидал их вместе. Пузачёва и Веронику.

Тогда в начале их романа самый главный верховный небесный режиссер, что рулит судьбами людей, написал и вставил в сценарии их отношений самую великую неловкость. Такую большую неловкость, какую только можно было выдумать в качестве испытания на прочность робкому влюбленному сердечку.