Гас   ::   Лебедев Andrew

– Это как это? – недовольно отводя руку от своеголица, спросил Сухинин.

– А так, что ты по своей индифферентности и свою судьбу на онанизм разменял, на что нам вобщем то наплевать, но когда дошло до общего дела, то по своей индифферентности ты и наши интересы так же можешь опустить, как и свои личные, а это нам уже не безразлично.

– Пошел ты, – брезгливо отмахнулся Сухинин, – ты не знаешь меня.

– Я тебя не знаю? – изумленно задохнулся Бакланов, – это я то тебя онаниста не знаю! Да ты по своей мечтательной нерешительности и дело наше на свой онанизм спустишь, как свою Веронику просрешь и долю в акциях компании.

– А я не наследую Пузачёву, – в запальчивости крикнул Сухинин.

– А вот и зря, а мог бы, – спокойно сказал Бакланов, – Вероника то ведь тебя любит, тебя, а не Митрохина.

– Как? Ты почём знаешь? – оторопело спросил Сухинин, – ты это с чего?

– А с того, что знаю, – уверенно ответил Бакланов, снова положив руку на спину своему визави, – я знаю, что говорю, любит она тебя, только не может первая об этом сказать, а ты не решителен, а Митрохин подлец этим и пользуется.

Сухинин подавленно молчал.

Он, правда, не знал что сказать.

Врет Бакланов?

У него есть резоны врать.

Но если говорит правду?

Вот оно свойство влюбленного сердца, из двух правд-неправд выбирать то, что ему хочется услышать.

– Так поедем во Францию или нет? – еще раз спросил Бакланов.

– Поедем, – согласился Сухинин.