Гибель гитариста   ::   Слаповский Алексей

Тут бы опять лакомо в логическом отношении порассуждать о дурном влиянии интернатского сурового быта, но нет, Клекотов пришел туда сформировавшимся, готовым. Он даже и в худших не числился, сам в драки не лез, хотя сдачи, если наскочат, аккуратно давал, воспитателям слишком хамски не дерзил, но их, воспитателей, сводила с ума его усмешка – странная, циничная какая-то, взрослая очень. Однажды тетя из районного отдела народного образования навестила детишек, поговорила по душам, мягко, с тайной слезой, глядя на одинаковые одежки сирот – и без родителей, и при живых, но непутевых родителях, что в социальном отношении еще ужасней, и спросила:

– Чем вы увлекаетесь, ребятки? Кто кем хочет быть? Вот ты кем хочешь быть? – спросила она Клекотова, в тумане своего близорукого и наслезненного собственной добротой зрения приняв его ухмылку за улыбку готовности к контакту.

– Я стану водителем трамвая, – сказал Клекотов.

– Очень хорошо! – обрадовалась тетя. – А то все поголовно космонавтами стать хотят! Но кто-то ведь должен быть и водителем трамвая, и… мало ли нужных людям профессий! Что тебе нравится в профессии водителя трамвая? Возить людей? Это, наверно, очень приятно! Люди стоят и ждут трамвая, устали после работы, а ты подъезжаешь – и тебе все радуются! Да?

– Я стану водителем трамвая, – сказал Клекотов, – чтобы тебя, толстую дуру, переехать.

Тетя расстроилась на неправду. Она была и не толстая, и не дура.

– Глупые шутки, – нахмурилась она.