JК
Гибель гитариста :: Слаповский Алексей
Страница: 96 из 127 – Да мыи не шумим. Так, потихонечку. Соседи никогда еще не жаловались, да и кому жаловаться, с одной стороны старушка глухая, с другой дом брошенный, разваленный. Пусто вокруг.
– Мало ли. Порядок для всех один, – сказал Клекотов, с тоской глядя на Печенегина и думая, какой интерес для него может быть не спать по ночам, сидеть с кем-то там, болтать разговоры.
Как скучно все это, Господи! Все людское – скучно, а другого Клекотов ничего не знал. Может, он любил бы лошадей: недаром же с такой охотой отправлялся на дежурство на ипподром, когда там бывали скачки или бега; он даже немного разбирался в тонкостях этого спорта, хотя никогда не увлекался тотализатором, он немного понимал в лошадях и даже один раз зашел на конюшню, вдохнул необыкновенной прелести запах – и тут же его обидел какой-то человек, сказав: «Мент на конюшне – плохая примета!»
Нет, это даже хорошо, что так вышло. А то привязался бы к лошадям, зачастил бы на конюшню, какая-нибудь лошадь особенно пришлась бы по сердцу… – нет, не хотелось уже ничего этого, подальше от этого, подальше…
– А вы заходите, – пригласил Печенегин.
Его взгляд и тон голоса удивили Клекотова. Он привык, что любой человек, кто бы он ни был, с милиционером разговаривает не совсем обычно. Как именно – этого Клекотов никогда не сумел бы выразить. Но – не так как-то. Печенегин же говорил с ним, будто не видел формы, будто вообще Клекотов был его приятель.
– Мало ли. Порядок для всех один, – сказал Клекотов, с тоской глядя на Печенегина и думая, какой интерес для него может быть не спать по ночам, сидеть с кем-то там, болтать разговоры.
Как скучно все это, Господи! Все людское – скучно, а другого Клекотов ничего не знал. Может, он любил бы лошадей: недаром же с такой охотой отправлялся на дежурство на ипподром, когда там бывали скачки или бега; он даже немного разбирался в тонкостях этого спорта, хотя никогда не увлекался тотализатором, он немного понимал в лошадях и даже один раз зашел на конюшню, вдохнул необыкновенной прелести запах – и тут же его обидел какой-то человек, сказав: «Мент на конюшне – плохая примета!»
Нет, это даже хорошо, что так вышло. А то привязался бы к лошадям, зачастил бы на конюшню, какая-нибудь лошадь особенно пришлась бы по сердцу… – нет, не хотелось уже ничего этого, подальше от этого, подальше…
– А вы заходите, – пригласил Печенегин.
Его взгляд и тон голоса удивили Клекотова. Он привык, что любой человек, кто бы он ни был, с милиционером разговаривает не совсем обычно. Как именно – этого Клекотов никогда не сумел бы выразить. Но – не так как-то. Печенегин же говорил с ним, будто не видел формы, будто вообще Клекотов был его приятель.