Гималайский медведь   ::   Токарева Виктория

Никитин забрал Шлепу, и они ушли.

— Ну вот, что ты опять ввязался? — с раздражением спросил Никитин.

Шлепа каждый день преодолевал сопротивление среды и надоел Никитину до отвращения. Он с удовольствием бы плюнул и поменял себе приятеля. Но менять Шлепу — это значило менять и соседа и сослуживца, в сущности, менять все свои привычки.

— Что ты к ним пристал?

— Они не умеют вести себя, — объяснил Шлепа. — Что ж, я мимо пройду?

— А твое какое дело?

— Ты это серьезно говоришь? — удивился Шлепа.

Никитин с удовольствием бы плюнул на Шлепу прямо сейчас, но плевать в общественном месте было неудобно, и он сказал:

— Зря я тебя оттуда увел.

— Зря! — вдохновенно согласился Шлепа. — Я бы им показал!

Никитин возвращался домой в шесть часов вечера, а жена в два часа ночи.

— Мы репетировали, — говорила она и уходила в ванную «смывать глаза».

Жена была эстрадная актриса, жонглер. Подкидывала на воздух пять колец и четыре мячика, а потом ловила их по очереди.

Большого смысла в этой деятельности Никитин не видел, но в жизнь и деятельность своей жены не вмешивался из уважения к личной свободе. К собственной личной свободе.

Где она репетировала и с кем, Никитин не спрашивал, потому что, если бы заинтересовался, мог узнать нечто такое, что она скрывала.