JК
Сухая ветка сирени :: Мелентьев Виталий Григорьевич
Страница: 79 из 105Можно было хохотать от счастья, можно нахально торжествовать, а можно надуться и стать неприступным, как бы подняться над всеми.
Все простили бы ему любую из этих примет торжества. Но сам-то он понимал, что все происходящее – лишь первый реальный успех дела. Всего лишь этап. Многое еще впереди. И он сглотнул сладкий комок в горле.
Тихомиров, не дожидаясь просьбы, сам бросил руку в отсек и теперь уже испуганно вытащил из него еще одну пачку денег, обернутую в бумагу.
– Кажется, все, – хрипло сказал он и прижался щекой к блестящей рукоятке ручного тормоза.
– По-моему, нет… – покачал головой Николай. – По-моему, там еще должна быть сухая ветка сирени.
И старшина и Тихомиров оторопело посмотрели на него, но он казался спокойным и безмятежным, как фокусник, который проделывает хорошо ему известный, даже поднадоевший фокус перед глазами не слишком разборчивых зрителей. В нем появилась некоторая снисходительность, даже беспечность, и это совсем доконало и старшину и Тихомирова.
Александр Иванович безнадежно вздохнул и стал обследовать отсек. Старшина смотрел на него уже зло, жалостливо, словно хотел сказать:
«Как же вы это так, инженер-подполковник?.. Я-то вам верил… уважал… Как же такое может быть? Где же вы свихнулись?»
Тихомиров достал ветку сирени и протянул ее Грошеву.
– Вот…
Сирень оказалась белой, с мелкими, коричневатыми, словно ржавыми, пятнами.
Все простили бы ему любую из этих примет торжества. Но сам-то он понимал, что все происходящее – лишь первый реальный успех дела. Всего лишь этап. Многое еще впереди. И он сглотнул сладкий комок в горле.
Тихомиров, не дожидаясь просьбы, сам бросил руку в отсек и теперь уже испуганно вытащил из него еще одну пачку денег, обернутую в бумагу.
– Кажется, все, – хрипло сказал он и прижался щекой к блестящей рукоятке ручного тормоза.
– По-моему, нет… – покачал головой Николай. – По-моему, там еще должна быть сухая ветка сирени.
И старшина и Тихомиров оторопело посмотрели на него, но он казался спокойным и безмятежным, как фокусник, который проделывает хорошо ему известный, даже поднадоевший фокус перед глазами не слишком разборчивых зрителей. В нем появилась некоторая снисходительность, даже беспечность, и это совсем доконало и старшину и Тихомирова.
Александр Иванович безнадежно вздохнул и стал обследовать отсек. Старшина смотрел на него уже зло, жалостливо, словно хотел сказать:
«Как же вы это так, инженер-подполковник?.. Я-то вам верил… уважал… Как же такое может быть? Где же вы свихнулись?»
Тихомиров достал ветку сирени и протянул ее Грошеву.
– Вот…
Сирень оказалась белой, с мелкими, коричневатыми, словно ржавыми, пятнами.