JК
Год смерти Рикардо Рейса :: Сарамаго Жозе
Страница: 42 из 593Он положил книжку на столик в изголовье кровати, чтобы дочитать на досуге, его еще на пароходе привлекло ее заглавие «The God of the labyrinth», а еще больше — имя автора, не коего Герберта Куэйна [3] , он тоже ирландец, и в этом совпадении ничего примечательного нет, тут необычно другое, а именно вот что: английское это имя звучит почти без всякой натяжки так же, как португальское наше местоимение «кто», а если из судовой библиотеки исчез единственный экземпляр романа, созданного этим не слишком известным писателем, он теперь и вовсе обречен на забвение, так что мы с полным основанием можем переспросить: Кто-кто? Кто? А кто это? Дорожная скука и заманчивое название сделали свое дело: Бог в лабиринте? Бог лабиринта? Интересно, о каком именно боге пойдет речь, в каком лабиринте будем мы блуждать, а оказалось, что это зауряднейший детектив, банальная история убийства и расследования, преступник и жертва, а потом и сыщик, и все трое — соучастники преступления, истинно, истинно вам говорю, что любитель подобных романов — это единственный, кто, переживая криминальные перипетии, в самом деле переживет их, хотя вполне вероятно, что он окажется вовсе не единственным, если и прочие читатели дочитают историю до конца.
Тецерь надо рассовать бумаги — бумажные листки, исписанные стихами, самое раннее помечено 12 июня 1914 года, как раз тогда началась война, получившая потом название Великой, которое останется за ней до тех пор, пока не грянет, превзойдя ее величием, следующая война: Учитель, то время, что нами потеряно, отнюдь не пропало, ибо ваза единая дни соберет грудою зрелых плодов, и написаны они, разумеется, не так, как здесь, нет, каждому стиху положена отдельная строчка, но читаем мы их вот так, сплошняком, останавливаясь лишь для того, чтобы перевести дух: Безмятежно по жизни скользим, сокрушенья о прошлом не ведая, самое же последнее датировано 13 ноября 1935, значит, написано всего полтора месяца назад. Он собрал рукописи, сложил их ровной стопкой по годам — двадцать лет, день за днем, листок на листок — спрятал в ящик маленького письменного стола, мотом закрыл окна, ушел в ванную и пустил горячую воду, собираясь вымыться. Был восьмой час. Минута в минуту, не успело еще стихнуть эхо последнего удара, пробитого высокими стенными часами, украшавшими вестибюль, Рикардо Рейс спустился в ресторан.
Тецерь надо рассовать бумаги — бумажные листки, исписанные стихами, самое раннее помечено 12 июня 1914 года, как раз тогда началась война, получившая потом название Великой, которое останется за ней до тех пор, пока не грянет, превзойдя ее величием, следующая война: Учитель, то время, что нами потеряно, отнюдь не пропало, ибо ваза единая дни соберет грудою зрелых плодов, и написаны они, разумеется, не так, как здесь, нет, каждому стиху положена отдельная строчка, но читаем мы их вот так, сплошняком, останавливаясь лишь для того, чтобы перевести дух: Безмятежно по жизни скользим, сокрушенья о прошлом не ведая, самое же последнее датировано 13 ноября 1935, значит, написано всего полтора месяца назад. Он собрал рукописи, сложил их ровной стопкой по годам — двадцать лет, день за днем, листок на листок — спрятал в ящик маленького письменного стола, мотом закрыл окна, ушел в ванную и пустил горячую воду, собираясь вымыться. Был восьмой час. Минута в минуту, не успело еще стихнуть эхо последнего удара, пробитого высокими стенными часами, украшавшими вестибюль, Рикардо Рейс спустился в ресторан.