Годины   ::   Корнилов Владимир

После очередного шквала огня, когда притихало и в воздухе и на земле, Макар поднимался, смотрел сквозь оседающую пыль на ячменное поле, на дорогу. И всякий раз, когда он смотрел, он видел близко перед собой, на бруствере, малиновое пламя одинокого иван-чая. Удивительно, но на этой перевороченной пулями и осколками земле цветок стоял на своем тонком стебле, и Макар, взглядывая на его спокойное цветение среди беспорядка боя, успевал подивиться его негаснущему цвету. И хотя в жизни он никогда не связывал свою судьбу и случающиеся вокруг знамения природы, на этот раз он как-то поверил, что, пока цветок горит, он, Макар, будет жить.

В какой-то момент — часы и минуты уже спутались в сознании — он почуял неладное: в наступившей вдруг тупой после грохота тишине услышался рокот мотора. Он поднялся, глянул поверх пулемета и с впервые почувствованной беспомощностью, как-то сразу ослабев, прислонился к обвалившейся стенке своего неуютного окопа.

Танк вывернулся откуда-то из хвоста колонны и теперь катился по дороге, закрывая пылью, как дымовой завесой, поле. Но вот, он словно запнулся перед неподвижно лежащим поперек дороги солдатом, крутанул плоским лбом, объехал по обочине. Чем ближе подходил танк, тем все осторожнее и как-то суетнее обходил он лежащих в пыли и наконец остановился: убитые солдаты лежали здесь сплошь, перекрывая дорогу.

Танк попятился, развернулся на месте, переполз придорожную канаву, набирая скорость, покатил краем поля на Макаров бугор.