JК
Годины :: Корнилов Владимир
Страница: 403 из 464На задымленную луговину, на лес, на болото он не смотрел — у него не было сил взглянуть на покрытую телами землю…
Наперерез ему бежал кто-то из пулеметчиков; бегущего к нему человека он видел, но все убыстрял шаг. Человек догнал его, тяжело дыша от бега, сияя потным, возбужденным лицом, представился:
— Командир пульроты, Гугуша Чхония!.. Спасибо, дорогой!.. Если бы не ты, прошли бы твоей стороной… Пойдем, пожалуйста. Посидим. Поговорим!
— Время ли говорить, лейтенант?! — Голос Алеши был холоден и сух.
В черных блестящих добрых глазах командира пульроты, счастливого отлично сделанной работой, проступила такая неподдельная скорбь, что Алеша не мог не смягчить свою резкость.
— Не обижайся, Гугуша Чхония, — сказал он примирительно. — В другой раз загляну…
— Приходи, дорогой, гостем будешь!..
Алеша почувствовал: душа его, как будто занемела в жестокости боя, теплеет, отходит, и страшился, что начнет сейчас страдать от того, что совершил. Он торопился уйти от страшного, стонущего человеческими голосами болота.
— Слушай, доктор! Орден тебе будет! Обмывать надо!..
— Убитый пулеметчик ваш там:.. — Алеша уже досадовал, и лейтенант, чувствуя его досаду, погасил возбуждение.
— Знаю. Все видел, Четыре расчета хоронить будем…
2
Алеша, не оглядываясь, поднялся до первого, выступающего в поле, перелеска. Оставил дорогу, пошел по открытому, — гладкому, как коровий лоб, взгорью напрямик к зеленеющему вдали лесочку, где дневал батальон.
Наперерез ему бежал кто-то из пулеметчиков; бегущего к нему человека он видел, но все убыстрял шаг. Человек догнал его, тяжело дыша от бега, сияя потным, возбужденным лицом, представился:
— Командир пульроты, Гугуша Чхония!.. Спасибо, дорогой!.. Если бы не ты, прошли бы твоей стороной… Пойдем, пожалуйста. Посидим. Поговорим!
— Время ли говорить, лейтенант?! — Голос Алеши был холоден и сух.
В черных блестящих добрых глазах командира пульроты, счастливого отлично сделанной работой, проступила такая неподдельная скорбь, что Алеша не мог не смягчить свою резкость.
— Не обижайся, Гугуша Чхония, — сказал он примирительно. — В другой раз загляну…
— Приходи, дорогой, гостем будешь!..
Алеша почувствовал: душа его, как будто занемела в жестокости боя, теплеет, отходит, и страшился, что начнет сейчас страдать от того, что совершил. Он торопился уйти от страшного, стонущего человеческими голосами болота.
— Слушай, доктор! Орден тебе будет! Обмывать надо!..
— Убитый пулеметчик ваш там:.. — Алеша уже досадовал, и лейтенант, чувствуя его досаду, погасил возбуждение.
— Знаю. Все видел, Четыре расчета хоронить будем…
2
Алеша, не оглядываясь, поднялся до первого, выступающего в поле, перелеска. Оставил дорогу, пошел по открытому, — гладкому, как коровий лоб, взгорью напрямик к зеленеющему вдали лесочку, где дневал батальон.