Голова   ::   Манн Генрих

Мангольф сказал с затаенной улыбкой:

— Тогда спор был бы не об идеях, а о деньгах.

— Как у наших прадедов.

— Значит, и ты слыхал об этом, — сказал Мангольф сдержанно. Он сел за рояль. Терра все еще стоял неподвижно, потрясенный.

Когда он вернулся на прежнее место, перед ним неожиданно всплыл образ женщины с той стороны — женщины, с которой он этой же ночью собирался начать жизнь. Сердце у него забилось сильнее, он услышал как бы страстный ритм самой жизни и понял, что друг играет «Тристана» [4] .

— Мне пора, — сказал Терра уже на пороге.

Мангольф, против ожидания, прервал игру и обернулся. Юношеское лицо его было затуманено гнетущей скорбью.

— Клаус! Ты идешь к своей возлюбленной?

— Последуй моему примеру, Вольф, — и будь счастлив!

Взгляд Мангольфа дрогнул; ему было не по себе от чувства внутреннего торжества.

— Значит, ты собираешься бежать, Клаус? Ты, чего доброго, собираешься жениться на ней?

— Удивляйся сколько хочешь!

— Итак, вот тот случай, когда и ты приносишь в жертву разум, Клаус.

— С восторгом!

— Ради женщины? Ради лживого существа, расслабляющего нас? — спросил Мангольф со сладострастным торжеством. Никогда еще не любил он так сестру друга, как в этот миг. Очевидно, между их взаимной ненавистью и его любовью к сестре друга была роковая зависимость.