JК
Гонимые :: Калашников Исай Калистратович
Страница: 405 из 559Я теперь не нужен даже тебе кто станет искать тень под усохшим деревом?
– Ли Цзян, пока вы живы, я ваш ученик и цзя-ну – домашний раб.
– Я еще не видел человека, готового по доброй воле стать рабом. Я уже все продумал. Скоро приедет зять – муж моей старшей дочери. Он возьмет на свое попечение Цуй. А я пойду странствовать. Из жалости люди дадут мне в непогоду пристанище, буду голоден – не пожалеют чашечку просяной каши.
– Учитель, вы не сделаете этого! Для вас, для Цуй я буду работать днем и ночью! Учитель, я виноват перед вами.
Хо, наверное, не выдержал бы и все рассказал старику, но тот, к счастью, не стал его слушать.
– Э-э, Хо, если на твою голову свалится кирпич со стены, вини не ветхую стену, а свою глупую голову… Довольно говорить об этом. Я устал.
Хо постоял у дверей, томимый жалостью к старику, стыдясь своей вины перед ним. Ли Цзян больше не замечал его, гнулся над жаровней, из воротника чиновничьего халата выглядывала тонкая морщинистая шея, слегка прикрытая прядями седых, небрежно убранных волос. Тихонько отворив дверь, Хо пошел в сад. Дорожки, земля под деревьями были прикрыты легким, пушистым снегом и палыми листьями, сиротливо и зябко топорщились голые ветви. Тоской, запустением, холодом веяло от сада.
Звякнуло кольцо ворот. Во двор зашла с тяжелой тростниковой корзиной в руках Цуй.
Он бросился ей навстречу, схватил за плечи.
– Цуй, твоего отца…
– Я знаю, Хо.
– Ли Цзян, пока вы живы, я ваш ученик и цзя-ну – домашний раб.
– Я еще не видел человека, готового по доброй воле стать рабом. Я уже все продумал. Скоро приедет зять – муж моей старшей дочери. Он возьмет на свое попечение Цуй. А я пойду странствовать. Из жалости люди дадут мне в непогоду пристанище, буду голоден – не пожалеют чашечку просяной каши.
– Учитель, вы не сделаете этого! Для вас, для Цуй я буду работать днем и ночью! Учитель, я виноват перед вами.
Хо, наверное, не выдержал бы и все рассказал старику, но тот, к счастью, не стал его слушать.
– Э-э, Хо, если на твою голову свалится кирпич со стены, вини не ветхую стену, а свою глупую голову… Довольно говорить об этом. Я устал.
Хо постоял у дверей, томимый жалостью к старику, стыдясь своей вины перед ним. Ли Цзян больше не замечал его, гнулся над жаровней, из воротника чиновничьего халата выглядывала тонкая морщинистая шея, слегка прикрытая прядями седых, небрежно убранных волос. Тихонько отворив дверь, Хо пошел в сад. Дорожки, земля под деревьями были прикрыты легким, пушистым снегом и палыми листьями, сиротливо и зябко топорщились голые ветви. Тоской, запустением, холодом веяло от сада.
Звякнуло кольцо ворот. Во двор зашла с тяжелой тростниковой корзиной в руках Цуй.
Он бросился ей навстречу, схватил за плечи.
– Цуй, твоего отца…
– Я знаю, Хо.