JК
Гонимые :: Калашников Исай Калистратович
Страница: 476 из 559 – Жидкие щеки Эбегай-хатун затряслись от смеха.
– Тебе-то откуда знать, каким был в ту пору его отец? – спросила Оэлун.
– И верно. Каким был его отец, я совсем не знаю, – миролюбиво согласилась Эбегай.
– Не знаешь – зачем тебе говорить об этом? – спросила Хоахчин. – Ты фуджин!
Ковачин-хатун стукнула ее по спине палкой.
– Как смеешь сидеть рядом с хатун? Кто позволил тебе открывать рот?
Хоахчин молча поднялась и ушла в юрту. Оэлун, бледная от негодования, тоже хотела было уйти, но подумала, что это будет очень похоже на бегство, и осталась. Ковачин-хатун, охая, села на камень, уперла закругленный конец палки в острый, с обвислой кожей подбородок, проворчала:
– Все перевернулось. Где была голова, там ноги.
– Сами все и переворачиваем! – подхватила Эбегай.
– Сами, сами… То ли еще будет. Что можно хорошего ждать, если младшие правят старшими…
– Ты о моем Тэмуджине? – спросила Оэлун.
– И о Тэмуджине тоже. Ну кто твой сын, чтобы править нашим Сача-беки?
– Моими Сача-беки и Тайчу, – поправила ее Эбегай.
– Твоими. Но я старшая жена их отца. Мы, благодарение вечному небу, пока что живем по старым обычаям, с людьми низкородными и безродными дружбу не ведем, род нашего мужа и наших детей не позорим. – Узкие глаза Ковачин-хатун скосила на Оэлун.
– Не опозорить свой род еще не значит его прославить.
– Да уж у вас славы занимать не станем, – скрипела въедливая Ковачин.
– Тебе-то откуда знать, каким был в ту пору его отец? – спросила Оэлун.
– И верно. Каким был его отец, я совсем не знаю, – миролюбиво согласилась Эбегай.
– Не знаешь – зачем тебе говорить об этом? – спросила Хоахчин. – Ты фуджин!
Ковачин-хатун стукнула ее по спине палкой.
– Как смеешь сидеть рядом с хатун? Кто позволил тебе открывать рот?
Хоахчин молча поднялась и ушла в юрту. Оэлун, бледная от негодования, тоже хотела было уйти, но подумала, что это будет очень похоже на бегство, и осталась. Ковачин-хатун, охая, села на камень, уперла закругленный конец палки в острый, с обвислой кожей подбородок, проворчала:
– Все перевернулось. Где была голова, там ноги.
– Сами все и переворачиваем! – подхватила Эбегай.
– Сами, сами… То ли еще будет. Что можно хорошего ждать, если младшие правят старшими…
– Ты о моем Тэмуджине? – спросила Оэлун.
– И о Тэмуджине тоже. Ну кто твой сын, чтобы править нашим Сача-беки?
– Моими Сача-беки и Тайчу, – поправила ее Эбегай.
– Твоими. Но я старшая жена их отца. Мы, благодарение вечному небу, пока что живем по старым обычаям, с людьми низкородными и безродными дружбу не ведем, род нашего мужа и наших детей не позорим. – Узкие глаза Ковачин-хатун скосила на Оэлун.
– Не опозорить свой род еще не значит его прославить.
– Да уж у вас славы занимать не станем, – скрипела въедливая Ковачин.