JК
Гонители :: Калашников Исай Калистратович
Страница: 50 из 695 – Властвовать хочет!
У юрты, послышалось Эрхе-Хара, прошумели и стихли легкие шаги. Он встревожился. Неизвестно, чем кончится ссора братьев. Ему лучше держаться подальше от того и другого…
– Я пойду, – сказал он.
– Погоди, – остановил его Буюрук. – Может быть, нам позвать сюда брата и все ему высказать? Неужели он не одумается?
– Я уже говорил с ним. – Коксу-Сабрак безнадежно махнул рукой. – Не слушает.
– Надо прикончить змею тангутку. Велю ее задушить! Тогда некому будет нашептывать…
Полог юрты откинулся. В нее вошли Гурбесу и Кучулук. Остановились у порога. В тени от накидки горящими углями мерцали глаза Гурбесу. Сын Таян-хана нагнул голову, сжал костяную рукоять ножа. У Эрхе-Хара вспотели ладони – худы его дела, ох, и худы!
– Ты очень громко говоришь, Буюрук, – усмехнулась Гурбесу. – Мы все слышали.
– А почему я должен говорить тихо? Я дома, и мне нечего опасаться.
Бойся ты, тангутское отродье, привезенная в мешке!
– Завидуешь брату? Хочешь убить меня, а потом и до него добраться?
Кучулук, они собираются извести твоего отца.
– Заговорщики! – ломким голосом крикнул Кучулук, его лицо с мягким пушком на щеках залила краска. – Мой отец прикажет казнить вас!
– Ну, змея… – удивился Буюрук. – Успела отравить и этого.
– Поди-ка сюда, сынок, – позвал Кучулука Коксу-Сабрак. – Послушай меня, старого человека.
– Я не желаю слушать шептунов! – Кучулук выскочил из юрты.
За ним неторопливо вышла Гурбесу. Все подавленно молчали.
У юрты, послышалось Эрхе-Хара, прошумели и стихли легкие шаги. Он встревожился. Неизвестно, чем кончится ссора братьев. Ему лучше держаться подальше от того и другого…
– Я пойду, – сказал он.
– Погоди, – остановил его Буюрук. – Может быть, нам позвать сюда брата и все ему высказать? Неужели он не одумается?
– Я уже говорил с ним. – Коксу-Сабрак безнадежно махнул рукой. – Не слушает.
– Надо прикончить змею тангутку. Велю ее задушить! Тогда некому будет нашептывать…
Полог юрты откинулся. В нее вошли Гурбесу и Кучулук. Остановились у порога. В тени от накидки горящими углями мерцали глаза Гурбесу. Сын Таян-хана нагнул голову, сжал костяную рукоять ножа. У Эрхе-Хара вспотели ладони – худы его дела, ох, и худы!
– Ты очень громко говоришь, Буюрук, – усмехнулась Гурбесу. – Мы все слышали.
– А почему я должен говорить тихо? Я дома, и мне нечего опасаться.
Бойся ты, тангутское отродье, привезенная в мешке!
– Завидуешь брату? Хочешь убить меня, а потом и до него добраться?
Кучулук, они собираются извести твоего отца.
– Заговорщики! – ломким голосом крикнул Кучулук, его лицо с мягким пушком на щеках залила краска. – Мой отец прикажет казнить вас!
– Ну, змея… – удивился Буюрук. – Успела отравить и этого.
– Поди-ка сюда, сынок, – позвал Кучулука Коксу-Сабрак. – Послушай меня, старого человека.
– Я не желаю слушать шептунов! – Кучулук выскочил из юрты.
За ним неторопливо вышла Гурбесу. Все подавленно молчали.