JК
Гонители :: Калашников Исай Калистратович
Страница: 573 из 695Если понадобится, пусть перевернут весь Китай. За это дело ты отвечаешь головой.
Он выпил остывший чай и стал обдумывать письмо.
В шатре его поджидала Хулан. Она помогла раздеться. Погасив свечи, сказала из темноты:
– Ты дал Джучи такой большой удел…
По ее голосу, мягкому, воркующему, догадался – неспроста говорит это.
Что-нибудь просить будет.
– Мне чужих владений не жалко.
– Я подумала о нашем с тобой сыне…
– Рановато думаешь. Улус я дал только Джучи. Я завоюю владения для всех моих сыновей. Кулкан не будет обижен. Ты не любишь Джучи – почему?
– Потому, что он не любит тебя.
Хан промолчал. Говорить об этом даже с Хулан не хотелось.
Глава 4
Отрарский наиб Гайир-хан был молод. Лишь недавно бородка подчернила его скулы, еще не отвердевшие, юношески округлые. И как он ни старался показать себя перед Караджи-ханом суровым воином и мудрым правителем – не выходило, забываясь, мог залиться веселым, безудержным смехом, что, конечно же, не приличествовало наместнику шаха. Правда, морщинистое, скуластое лицо Караджи-хана не побуждало к веселью. Гайир-хан догадывался, о чем думает эмир. Он думает: «Наиб, правитель осажденного города… Ну какой это наиб и правитель! Быть бы ему висак-баши [58] , а не правителем». Но Гайир-хана все это печалило мало. Пусть Караджи-хан думает, что хочет, вслух своих мыслей он никогда не выскажет. Тень великой родственницы надежно прикрывает Гайир-хана от злословия.
Он выпил остывший чай и стал обдумывать письмо.
В шатре его поджидала Хулан. Она помогла раздеться. Погасив свечи, сказала из темноты:
– Ты дал Джучи такой большой удел…
По ее голосу, мягкому, воркующему, догадался – неспроста говорит это.
Что-нибудь просить будет.
– Мне чужих владений не жалко.
– Я подумала о нашем с тобой сыне…
– Рановато думаешь. Улус я дал только Джучи. Я завоюю владения для всех моих сыновей. Кулкан не будет обижен. Ты не любишь Джучи – почему?
– Потому, что он не любит тебя.
Хан промолчал. Говорить об этом даже с Хулан не хотелось.
Глава 4
Отрарский наиб Гайир-хан был молод. Лишь недавно бородка подчернила его скулы, еще не отвердевшие, юношески округлые. И как он ни старался показать себя перед Караджи-ханом суровым воином и мудрым правителем – не выходило, забываясь, мог залиться веселым, безудержным смехом, что, конечно же, не приличествовало наместнику шаха. Правда, морщинистое, скуластое лицо Караджи-хана не побуждало к веселью. Гайир-хан догадывался, о чем думает эмир. Он думает: «Наиб, правитель осажденного города… Ну какой это наиб и правитель! Быть бы ему висак-баши [58] , а не правителем». Но Гайир-хана все это печалило мало. Пусть Караджи-хан думает, что хочет, вслух своих мыслей он никогда не выскажет. Тень великой родственницы надежно прикрывает Гайир-хана от злословия.