Горемыка Павел   ::   Горький Максим

Трудно тебе только, не умеешь ты кориться. Это горе. Ну, а без этого - вдвое, потому тогда все на тебе поедут. Но ничего. Пробьёшься. Главное - учись! - Кое-как, рубя слова, как топором, Арефий успокоил Паньку, и они вместе устроили похороны скворца: вырыли у корней бузины ямку, выложили её мелкими черепками и засыпали землёй.

Панька, сильно удручённый этим событием, выпросил у Арефия позволение поставить над могилой крест и принялся строгать его из лучинок, а Арефий, погружённый в тяжёлые думы, избороздившие ему весь лоб морщинами, сел в угол на лавку и исподлобья наблюдал за ним.

- Есть у меня такая дума, что я умру скоро. Тошно мне очень бывает порой... Ну, так вот...

Панька положил нож на стол и стал внимательно слушать.

- Перво-наперво, за Михайлом у меня в долгу тридцать пять рублей с двугривенным, да вот в сундуке лежит семнадцать с половиной. Дать их тебе в руки нельзя, а вот я отнесу на почту в кассу, есть там такая касса, и возьму жёлтенькую книжку оттуда. Ты эту книжку храни. Ну, положим, я тебя хочу пристроить в мастерство. Ах, Панька, и скверно же тебе там будет! ух, как скверно! Народ - оголтелые собаки. Пьяницы, воры, матерщинники, развратники, - просто прелесть! бить тебя будут. Поносить тебя будут... Э-хе-хе!..

Арефий встал, снял с полки шапку, резким жестом надел её на голову и ушёл из будки, оставив Паньку, подавленного предсказаниями, доделывать крест на могилу покойного скворца.