Горемыка Павел   ::   Горький Максим

- А зачем ты туда пойдёшь? Али и ты с ума сходишь? Садись-ка вот на лавку, да сиди,обедать будем. Сейчас вот наши ребятишки из школы придут, гулять пойдёте вместе, и всё такое...

Панька сел на лавку и погрузился в тоску, не слыша и не видя ничего, происходящего вокруг него. Спустя некоторое время его позвали обедать. Он сел за стол и, почувствовав, что есть ему не хочется, положил взятую ложку.

- Ну, чего ж ты? - спросила Марья довольно сурово.

- Не хочу... - тихо ответил Панька.

Тут оба супруга наперерыв стали ему читать длинную нотацию, которая, впрочем, ничуть не мешала им быстро и успешно опоражнивать большую глиняную миску какого-то варева, издававшего густой запах топлёного жира и прелой капусты.

"Анафемы!.." - гудело в ушах Паньки глухими металлическими ударами.

- Анафемы!.. - шёпотом повторял он про себя и, представляя себе испитое, безумное лицо Арефия, вздрагивал и шевелил губами. У него то отливала кровь от лица, то вновь горячей волной била в него и, сообразно с этим, рябины то, бледнея, ярко вырисовывались на щеках и на лбу, то сливались в сплошные красные пятна.

- Ты чего шепчешь там? Эй ты, пёстрый-вострый! волчонок! - крикнул ему Михайло, вылезая из-за стола.

- Я пойду... - решительно произнёс Панька и встал с лавки.

- Куда? - строго спросила Марья.

- На будку пойду.

- Зачем на будку? Новый полицейский там. Не знает он тебя, прогонит вон... сиди-ка знай!

Панька сел и задумался. Михайло забрался за ситцевый полог на постель и заставил её скорбно заскрипеть.