JК
Горячий осколок :: Шмерлинг Семен Борисович
Страница: 3 из 70Алексей вспомнил, как Курочкиннедавно толковал о минах, которые фашисты коварно оставляют в своих автомобилях. Конечно, дрейфит Курочкин…
Несмотря на все старания шофёров, «крокодил» не Заводился. Они долго гоняли стартер, пока не посадили аккумулятор.
Бутузов вытер вспотевший лоб, свернул самокрутку из дымного, но пустого, руганного всем фронтом филичевого табака и задумчиво произнёс:
— Вот что, Якушин, тут, говорят, за оврагом, в сарае, пленные фрицы собраны. Сходи-ка ты к пехоте, попроси, может, уступят одного. Шофёр нужен, толковый…
— Есть! — встрепенулся Алексей и одёрнул сбившийся под ремнём ватник.
— Постой, карабин забыл!
— И так доведу, подумаешь… Немцы сейчас дохлые.
— Возьми хоть мой «вальтер».
От воронёного пистолета в красивой кожаной кобуре Алексей отказаться не мог, нацепил его на ремень и побежал на окраину села.
Пехотинцы охотно согласились «уступить» немца.
— Выбирай, какой понравится, — проговорил, стуча от холода! зубами, озябший сержант, — хучь всех бери, они у нас пока не считанные.
Якушин вошёл в сарай. В сероватом вечернем свете Виднелись согнутые, сумрачные фигуры. Пленные молчали. Это были враги. Совсем недавно они злобно дрались под Корсунь-Шевченковским, Лысянкой и Звенигородкой и уложили немало наших. И всё же Алексей испытывал жалость к этим продрогшим людям. Стыдился своего чувства, но не мог от него отделаться.
— Шофёры есть? — спросил Якушин по-немецки.
Несмотря на все старания шофёров, «крокодил» не Заводился. Они долго гоняли стартер, пока не посадили аккумулятор.
Бутузов вытер вспотевший лоб, свернул самокрутку из дымного, но пустого, руганного всем фронтом филичевого табака и задумчиво произнёс:
— Вот что, Якушин, тут, говорят, за оврагом, в сарае, пленные фрицы собраны. Сходи-ка ты к пехоте, попроси, может, уступят одного. Шофёр нужен, толковый…
— Есть! — встрепенулся Алексей и одёрнул сбившийся под ремнём ватник.
— Постой, карабин забыл!
— И так доведу, подумаешь… Немцы сейчас дохлые.
— Возьми хоть мой «вальтер».
От воронёного пистолета в красивой кожаной кобуре Алексей отказаться не мог, нацепил его на ремень и побежал на окраину села.
Пехотинцы охотно согласились «уступить» немца.
— Выбирай, какой понравится, — проговорил, стуча от холода! зубами, озябший сержант, — хучь всех бери, они у нас пока не считанные.
Якушин вошёл в сарай. В сероватом вечернем свете Виднелись согнутые, сумрачные фигуры. Пленные молчали. Это были враги. Совсем недавно они злобно дрались под Корсунь-Шевченковским, Лысянкой и Звенигородкой и уложили немало наших. И всё же Алексей испытывал жалость к этим продрогшим людям. Стыдился своего чувства, но не мог от него отделаться.
— Шофёры есть? — спросил Якушин по-немецки.