Горячий снег   ::   Бондарев Ю В

"Когда же наконец привал?" - Когда привал? Забыли? - услышал он за спиной звучный и негодующий голос лейтенанта Давлатяна; его голос всегда удивлял Кузнецова своей наивной чистотой, почему-то рождал приятные, как отошедшее прошлое, воспоминания о том, что было когда-то милое, беспечное школьное время, в котором, вероятно, жил еще сейчас Давлатян, но которое смутным и далеким вспоминалось Кузнецову. Он с усилием обернулся: шею сдавливал, холодил влажный целлулоидный подворотничок, выданный старшиной в училище. Давлатян с худеньким большеглазым лицом, в отличие от остальных без подшлемника, догонял Кузнецова и на ходу аппетитно грыз комок снега. - Послушай, Кузнецов! - сказал Давлатян стеклянно звонким, школьным голосом. -Я, знаешь, как комсорг батареи хочу с тобой посоветоваться. Давай, если можешь. - А что, Гога? - спросил Кузнецов, называя его по имени, как называл и в училище. - Не читал роскошное немецкое сочинение? - Посасывая снег, Давлатян вынул из кармана шинели вчетверо сложенную желтую листовку и насупился. Касымов в кювете нашел. Ночью с самолета бросали. - Покажи, Гога. Кузнецов взял листовку, развернул, пробежал глазами по крупным буквам текста: "Сталинградские бандиты! Вам временно удалось окружить часть немецких войск под вашим Сталинградом, который превращен нашим воздушным флотом в развалины. Не радуйтесь! Не надейтесь, что теперь вы будете наступать! Мы вам еще устроим веселый праздник на вашей улице, загоним за Волгу и дальше кормить сибирских вшей. Перед славной победоносной армией вы слабы. Берегите свои дырявые шкуры, советские головорезы!" - Прямо бешеные! - сказал Давлатян, увидев усмешку Кузнецова, дочитавшего листовку до конца. - Не думали, наверно, что в Сталинграде им жизни дадут. Как смотришь на эту пропаганду? - Прав, Гога.