Город Анатоль   ::   Келлерман Бернгард

Он писал с полной откровенностью, — только так можно было апеллировать к Янко, Борис знал это. Дело идет о чести Стирбеев, о чести этого старинного рода. Он писал с холодным, искаженным лицом, с застывшим взглядом. Он жестоко страдал; он унижался, и чем дольше он писал, тем становился бледнее. Если Янко с его деньгами, его кредитом, его скважинами поддержит Бориса, то он спасен, если Янко откажется, он погиб. Утром того же дня Борис получил телеграмму от Мери из Триеста: яхта две недели будет стоять в триестской гавани, Мери ждет его. Он ответил почти резко. Он был зол на Мери, но сам не знал почему. Наконец страшное письмо было готово. «Твой глубоко несчастный брат». Он позвонил, приказал отнести письмо на почту. Завтра утром оно будет в руках Янко.

Янко прочел письмо около десяти часов утра, когда встал с постели. Он побледнел, руки его затряслись. Наконец-то настало это мгновение! Он наслаждался каждым словом, он перечел письмо дважды, трижды. Он упивался триумфом. «Имя Стирбеев»! Какое ему дело до этого имени? Какой вздор! «Твой несчастный брат»!

— Каким дураком он считает меня, каким простофилей! — кричал Янко, бледнея от бешенства. — В своем высокомерии он воображает, что достаточно одного письма, и я всё забуду. Янко не забывает ничего. «Ты знаешь Диану!» Ах, каким дураком он меня считает!

Борис писал, что приедет в час дня. Янко приказал закрыть ставни во всем доме и запереть все двери, собаку посадить на цепь. Это был огромный пес меделянской породы, очень добродушный.