Город   ::   Фолкнер Уильям

Похоже, что в мире не было настоящего, истинного места для Сноупсов, и они сами себе его раздобыли, просто-напросто держась друг за друга, а когда один из них в первый раз поскользнулся, или споткнулся, или не сумел быть Сноупсом, остальной стае даже не надо было, как волкам, приканчивать его: сама судьба только и ждала случая и воспользовалась им.

Эк, носивший стальной ошейник с кожаными ремнями, потому что однажды кипарисовый ствол сломал ему шею, был ночным сторожем, сторожил на вокзале бак нефтяной компании; о том, что с ним случилось, я знал сам, потому что тогда мне было уже почти четыре года. Случилось это под вечер, еще засветло; мы ужинали, и вдруг раздался страшный взрыв, самый громкий звук, какой когда-либо слышал Джефферсон, до того громкий, что все мы сразу поняли – это немцы наконец сбросили на нас бомбу, не иначе; мы – вернее, мэр де Спейн – ждали этого с тех самых пор, как немцы потопили «Лузитанию» и нам наконец тоже пришлось вступить в войну. Ведь мэр де Спейн окончил академию в Уэст-Пойнте и был лейтенантом на Кубе, и, когда эта война началась, он тоже захотел в ней участвовать. Но, видно, не мог, и поэтому попытался собрать ополченскую роту, только никто, кроме него, не принимал это всерьез. Но, по крайней мере, у нас была своя система тревоги – в случае немецкого налета нужно было звонить в колокол во дворе суда.

Так что, когда раздался этот оглушительный грохот и зазвонил колокол, мы все поняли, что это такое, и ждали следующей бомбы, а люди, выбегавшие на улицу с криком: «Где это? Где?» – наконец разузнали, что взрыв был где-то около вокзала. Это был нефтеналивной бак, большой и круглый – футов тридцать в диаметре и в высоту футов десять, на кирпичных опорах.