Городок Окуров   ::   Горький Максим

Вечером Минаков, сидя в грязи против церкви Николая Чудотворца, горько, со слезами жаловался:

- Угодничек божий, милостивый! Прекратили нас - кончено!

А городовой Капендюхин, стоя над ним, утешал портного:

- А ну, Егор, не реви, як баба! Ще, може, ничего не буде!

Слухи о том, что начальство хочет успокоить горожан, подтвердились: исправник вызвал Колю и, должно быть, чем-то сконфузил его - бойкий телеграфист перестал бегать по улицам.

К Минакову явился Капендюхин и сурово объявил ему:

- А ну, Егор, идём у полицию.

- Зачем?

- А чтоб тебе слухов не пускать.

Арестовали какого-то странника, исчезли Вавила Бурмистров и печник Ключарев.

Любители драмы и комедии стали готовиться к спектаклю - но в их суете и беготне было что-то показное, подчёркнутое, - горожане ясно видели это.

За обедней в воскресенье собор был набит битком; окуровцы, обливаясь потом, внимательно слушали красивую проповедь отца Исайи: он говорил об Авессаломе и Петре Великом, о мудрости царя Соломона, о двенадцатом годе и Севастополе, об уничтожении Крепостного права, о зависти иностранных держав к могуществу и богатству России, а также и о том, что легковерие - пагубно.

Расходясь по домам, обыватели соображали:

- Видать, что и взаправду будут перемены, - по пустякам в церкви не позволят говорить!

Жуткая тревога усиливалась, внимание к словам друг друга росло.