Городок Окуров   ::   Горький Максим

Трактир был полон, трещали стулья и столы, с улицы теснился в дверь народ, то и дело звенели жалобно разбитые стёкла, и Семянников плачевно кричал тонким голосом:

- Кто мне за имущество заплатит?

Несколько голосов настойчиво взывали к Шишмареву:

- Эй, послушайте, надолго это установлено - без почты чтобы?

- Вы дело, вы о делах говорите, почтенный!

- Он про Россию дябит всё, горбатая кикимора!

- Чего он в делах понимает?

Площадь базара стала подобна котлу, - люди кружились на ней, точно крупинки гречи в закипающей воде. Небо накрыло город серой тяжёлой шапкой, заволокло дали и сеяло мелкую сырость пепельно-светлого цвета.

- Идея свободы, солидарности и прогресса... - выкрикивал Шишмарев.

С улицы жители напирали в дверь, лезли в открытые окна с выбитыми ставнями и тревожно требовали:

- Громчее!

- Горбатый, не слыхать!

- Давай его на улицу!

- И вот, наконец, - надрывался статистик, - все классы общества...

Было уже много людей, опьянённых возбуждением, оно разгоралось, как лесной пожар, замелькали в толпе отуманенные глаза, полупьяные, злые улыбки. В толпе, словно налим, извивался портной Минаков, негромко внушая:

- Это, братцы мои, речи опасные! - и, хитро улыбаясь, подмигивал глазом.

А впереди него, расталкивая всех, метался Вавила Бурмистров; засучив рукава рубахи, весело и радостно сверкая глазами, он орал на всю улицу:

- К разделке! Вот она! Пришёл день, эхма!

Солидные люди пока всё ещё оставались спокойными зрителями сумятицы, останавливая Вавилу, они спрашивали:

- Ты чего кричишь?

- Чего? - грозно повторял боец и вдруг, просияв радостью, обнимал вопрошавшего крепкими руками.