Государевы ямщики   ::   Короленко Владимир Галактионович

- Все зажигал! В один раз кончил, - заключил Микеша свой рассказ и потом спросил по-своему вдумчиво: - Уни-ат... Что такое униат?.. Какой человек бывает?

- Вера такая, - ответил я.

- То-то. И он говорит: вера. В одну церковь сам не идет, в другую не пускают. Чего надо?..

Я не знал, как объяснить ему. Мне казалось, что для этого нет слов, понятных Микеше, и некоторое расстояние мы проехали молча среди темной и притихшей тайги... Потом он легко соскочил с лошади и пошел рядом, несколько впереди, заглядывая мне в лицо.

- Другие люди на белом свете, - сказал он серьезно, - вздорят за веру... Есть скопец, есть духобор, есть молокан... Много их мимо нас гоняли. За веру своей стороны лишаются... А у нас никакая церковь нету... Лесине хочешь молись, никто не спросит...

Я молчал. Над горами слегка светлело, луна кралась из-за черных хребтов, осторожно окрашивая заревом ночное небо... Мерцали звезды, тихо веял ночной ласково-свежий ветер... И мне казалось, что голос Микеши, простодушный и одинаково непосредственный, когда он говорит о вере далекой страны или об ее тюрьмах, составляет лишь часть этой тихой ночи, как шорох деревьев или плеск речной струи. Но вдруг в этом голосе задрожало что-то, заставившее меня очнуться.

- Другие говорят... никакой бог нету, - говорил Микеша, стараясь в сумерках уловить мой взгляд... - Ты умной, бумага пишешь... Скажи, может это быть?..

- Не может быть, Микеша, - ответил я с невольной лаской в голосе.

Он вздохнул, как мне показалось, с облегчением.