JК
Свистопляска с Харриет :: Кэннелл Дороти
Страница: 77 из 328Но она помнит обо мне! А может, всему виной её старая хворь. Что ж, придётся свыкнуться с мыслью, что отныне я буду при ней сиделкой. Харриет не могла умереть, нет!
Плохо помню, как я оделся и покинул владения фрау Грундман. Были ли на мне носки, не говоря уже о шнурках, когда я сел в такси? Не знаю. Я не мог бы описать, куда мы мчались и сколько времени длилась поездка. Очнулся я, лишь очутившись напротив высокого узкого дома с желтовато-белой входной дверью и железным ограждением на уровне подвальных окон. На мой стук появилась какая-то старуха в чёрном одеянии служанки и, не спрашивая, кто я такой, сделала знак войти. Её глаза с тяжёлыми веками были такими же мрачными и отталкивающими, как и холл, в котором мы очутились. Стены, оклеенные обоями тёмно-красного цвета с проблесками позолоты, и резная лестница производили почти гнетущее впечатление, а из тёмного угла выглядывало чучело медведя. Старуха открыла левую дверь, ткнула узловатым пальцем, пробормотала что-то нечленораздельное и исчезла.
Комната выглядела гораздо веселее, чем холл. И всё же у меня перехватило дыхание. Стены были обиты чёрным дубом; узкое окно задрапировано тяжёлым пыльным плюшем. В пепельницах громоздились окурки, а камин выглядел так, словно его не чистили годами. Над каминной полкой висел совершенно жуткий портрет кота. И, клянусь, животное это издохло задолго до того, как его усадили позировать художнику. Бедная моя Харриет! Таковы были мои мысли, когда позади раздались шаги.
Плохо помню, как я оделся и покинул владения фрау Грундман. Были ли на мне носки, не говоря уже о шнурках, когда я сел в такси? Не знаю. Я не мог бы описать, куда мы мчались и сколько времени длилась поездка. Очнулся я, лишь очутившись напротив высокого узкого дома с желтовато-белой входной дверью и железным ограждением на уровне подвальных окон. На мой стук появилась какая-то старуха в чёрном одеянии служанки и, не спрашивая, кто я такой, сделала знак войти. Её глаза с тяжёлыми веками были такими же мрачными и отталкивающими, как и холл, в котором мы очутились. Стены, оклеенные обоями тёмно-красного цвета с проблесками позолоты, и резная лестница производили почти гнетущее впечатление, а из тёмного угла выглядывало чучело медведя. Старуха открыла левую дверь, ткнула узловатым пальцем, пробормотала что-то нечленораздельное и исчезла.
Комната выглядела гораздо веселее, чем холл. И всё же у меня перехватило дыхание. Стены были обиты чёрным дубом; узкое окно задрапировано тяжёлым пыльным плюшем. В пепельницах громоздились окурки, а камин выглядел так, словно его не чистили годами. Над каминной полкой висел совершенно жуткий портрет кота. И, клянусь, животное это издохло задолго до того, как его усадили позировать художнику. Бедная моя Харриет! Таковы были мои мысли, когда позади раздались шаги.