Гунны   ::   Костейн Томас

Работорговец снял драгоценный камень с тяжелой золотой цепочки.

— Я дам тебе только опал. Цепь стоит куда больше, чем этот юный наглец, — он опустил камень в подставленную ладонь губернатора. — По рукам, о Ванний. Я заплачу тебе римским золотом, да ты и не согласишься на другую плату. Позволь сказать тебе, что я с радостью расстаюсь с этим камнем. Подозреваю, он приносил мне только неприятности…

— Николан, ни слова больше, — прошептала Аманина на ухо сыну. — Нам будет только хуже, если ты их разозлишь.

А Тригетий повернулся к своему слуге.

— Свяжи парню руки. Мы отбываем немедленно, и я не хочу, чтобы он сбежал. Если начнет выкабениваться, познакомь его со своим кнутом.

К концу дня к каравану римского торговца добавилась еще дюжина рабов, мужчин и женщин, запуганных настолько, что они не решались даже шептаться между собой. Были среди них и те, кого Тригетий купил не у Ванния, а у жителей плоскогорья, продавших в рабство своих соотечественников. Из соображений безопасности Тригетий разбил лагерь вдалеке от дороги. Двоих своих слуг отправил в дозор, а остальные занялись приготовлением пищи. Николану и его матери есть совсем не хотелось, и работорговец, от глаз которого ничего не ускользало, не замедлил предостеречь их.

— Если завтра вы упадете на дороге без чувств или будете отставать, пеняйте на себя. Для рабов у меня припасено сильнодействующее снадобье.

— Сегодня утром у меня убили мужа, — напомнила ему Аманина.

Торговец покачал головой.